Антон Градовцев. Кумачовый черносотенец

Прим. Смотрителя «Книжного ларька»: Этот текст-отзыв мы нашли на просторах Рунета и решили им поделиться. Автор – безусловно, необъективен, попросту зол (или озлоблен), проявляет склонность к сектантскому начетничеству. Но что-то в его размышлениях есть, о чем следует задуматься. А самое главное (если честно) – он пишет про нас, про «Книжный Ларёк», а о нас пишут пока не так много, как хотелось бы…

Антон Градовцев

КУМАЧОВЫЙ ЧЕРНОСОТЕНЕЦ

Мне скидывают ссылки: вот, мол, интересное художественное произведение! Талантливый автор пишет о судьбе СССР, и его строки – пронизаны близкой нам ностальгией… Стоп! То, что А. Леонидов, автор романа «Сын Эпохи» по-своему талантлив – факт. Будь это не так, я бы и за перо не взялся… Но близка ли нам его ностальгия? Внимательное прочтение «Сына Эпохи», как и других опусов «Книжного Ларька», заставляет меня поставить вопрос шире творчества незнакомого мне лично Леонидова, вопрос о ностальгии по СССР. А нет ли тут какой-то двойственности, подтачивающей нас, как внутренняя болезнь?!

Действительно, грусть об утерянном Советском Союзе – она не раздвоилась ли? О чем собственно «козлиная песнь» (т. е., дословно, трагедия) Леонидова, о том ли, чего взыскует наше движение «Суть времени»?

Интересно, что ответ на этот вопрос даёт тот же самый сайт «Книжный ларёк». Там есть другой талантливый автор, Р. Шарипов, который тоже отчетливо опечален крушением красной державы, но его ностальгия совсем другого рода. Не знаю, как он уживается с Леонидовым в редакции, но творчески они антагонисты…

С первых же строк «Сына Эпохи» меня насторожили тональность и камертон г-на Леонидова. По мере чтения подозрение только подтверждалось: Леонидов (и созданные им персонажи, которых я не хочу называть «героями») – видят в СССР лишь вариант Российской Империи. Более того, для них это подпорченный вариант, который подлежит чистке и починке, чтобы стать «ништяком». ТА империя – главное, что есть в их жизни, а ЭТА – тоже им дорога, хоть и больна в их понимании «краснухой»…

СССР – это, конечно, великая держава, никто не спорит. Но главное для «Сути Времени» в СССР – вовсе не его «внешние периметры» (по выражению Леонидова), а великий социально-экономический эксперимент народной экономики. Главное – это «заводы – рабочим», «земля – крестьянам» и т. д.

Говоря словами С. Кургиняна, главное в СССР – его внутренний прометеев огонь, полыхающий в советском очаге…

Читая Леонидова внимательно, мы понимаем, что именно этот огонь красных смыслов ему особенно остро ненавистен и подвергается особенно жёсткому шельмованию. И дело тут не только в белогвардейской эстетике, которой роман пронизан буквально сверху донизу. Само по себе намерение показать интегрированные в советское общество слои «бывших» – дворян, казаков и др. – заслуживало бы уважения. Этим занимались и А. Толстой, и Ю. Герман. Действительно, как писал Герман, сложившееся советское общество интегрировало в себя и графа Игнатьева (советский генерал) и графа А. Толстого (писатель). И стольника царя Алексея Михайловича Михалкова в лице его потомка, автора советского гимна…

Но для Леонидова важна не их интеграция в поле советских ценностей, а интеграция советских ценностей под них! Леонидов может сколько угодно клеймить Собчака – но по сути своего творчества остаётся таким же Собчаком, чуждым советскому обществу перерожденцем, только более умным и тонким, чем покойный Борисович…

Леонидову ненавистен советский огонь; ему нравятся кирпичи, из которых сложен советский очаг – причем на подчеркнуто выписанном основании: эти кирпичи из очага Российской Империи, тюрьмы народов!

Поэтому вся сверхзадача писателя Леонидова – уберечь имперские кирпичи от пламени советского энтузиазма строителей новой жизни.

Характерна подборка отрицательных персонажей «Сына эпохи». Первое место среди них занимает РАБОЧИЙ АКТИВИСТ И ЛИДЕР РАБОЧЕГО НЕЗАВИСИМОГО ПРОФСОЮЗА, которому Леонидов придумал шутовское имя, шутовскую судьбу, и которого ни разу не пощадил в тексте. Этот отрицательный персонаж – лишен той сочувственной диалектики, которая свойственна, например, партократическому перевёртышу Хабулкину. Хабулкина Леонидов пытается понять. Рабочих, устроивших забастовку для защиты своих прав – нет. Для Леонидова они вымазаны с ног до головы дёгтем презрения. А их лидер – особо…

Язвительно высмеивая рабочее движение, по его мнению, разрушившее СССР, Леонидов постоянно держит фигу в кармане, намекая целым рядом аллюзий на пролетарское движение, некогда создавшее СССР.

Положительные герои Леонидова при ближайшем рассмотрении – совсем не положительны. Например, в сверхсимпатичном автору казаке Тимофее Рулько отчетливо просматривается романтизация карателя и вертухая.

Рулько буквально осыпан автором розами благородных эпитетов, но если смотреть по существу – он тунеядец, каратель и охотнорядец черносотенного разлива.

Автор может быть влюблён в своего героя – однако читателю этого делать отнюдь не рекомендуется. Ибо герой – фальшивый даже при всех леонидовских натяжках и облагораживающих фимиамах.

Казалось бы, если автор хотел бы воспеть до конца верного Советскому Союзу молодого человека – то он должен воспеть комсомольца, труженика, БАМостроевца или около того.

А Тимофей Рулько при всей навязчивой авторской рекламе его образа демонстративно не желает ни учиться, ни работать. Он млеет всю книгу в ожидании карательной миссии, он достаточно груб со своей бабушкой, которой демонстративно не желает помогать по хозяйству (лентяй и тунеядец). Он согласен «служить» только охранником и конвоиром. И он добивается своего (к слюнявой радости черносотенца Леонидова) – изобразив перед бунтующими рабочими бледное подобие «Кровавого Воскресения».

И те товарищи, кто внимательно перечитает сцену с разгоном забастовщиков, согласятся, что я отнюдь не утрирую и не накручиваю. Казак Тимофей Рулько подчеркнуто сторонится презираемой им рабочей массы, он называет её всякими обидными эпитетами, он носит гимнастёрку с пуговицами в царских двуглавых орлах, и в итоге он охотно защищает начальство с помощью казенного револьвера.

Шутка? Да нет, не шутка. Это позиция автора, который ненавидит особый, освободительный советский огонь, и мечтает перестроить СССР в «нормальную» Российскую Империю. Без огня…

Невольно возникает вопрос: а как повел бы себя казак Тимофей, весь из себя благородный-разудалый, окажись он не в 1990-м, а в 1917 году?

И на этот вопрос есть ответ, и весь Леонидов (из прочитанного мной на «Книжном ларьке», других книг этого автора в Сети я не видел) – ответ на этот вопрос.

Лично я совершенно убежден автором по имени Леонидов, что казак Т. Рулько был бы во вполне определённой армии, и отнюдь не в Красной. В этом смысле Леонидов постарался на славу, чтобы развеять любые мои читательские сомнения…

Можно говорить о коварстве Леонидова, подменяющего советские ценности имперскими ценностями. История знает генерала Брусилова или князя Воронцова-Вельяминова, которые были сторонниками СССР. Князь Воронцов-Вельяминов при Ельцине был активным автором «Советской России», и я не стал бы придираться к образу князя Артёма Трефлонского у Леонидова, если бы не одно «но»…

Трефлонский (или Треф – как зовут его подростки) – вовсе не художественное отражение дворян, вставших на сторону власти трудового народа (а среди них были и писатель Зощенко, и певец Вертинский). Претендуя считаться самым положительным персонажем у Леонидова, Трефлонский – самый старорежимный персонаж. Если Тимофей Рулько иной раз (правда, как намекает автор, по малограмотности больше) что-то бормочет про комсомол и советскую власть (именем советской власти запрещая бабке хорошо трудиться на селе) – от ледяного образа Трефлонского вы этих вольностей не дождётесь. Вот вам и положительный персонаж! Соизволил, так сказать, снизойти к презираемым «хамам», чтобы «внешние периметры» поддержать, вдохновленный деникинским лозунгом «Единой России»!

Вся книга Леонидова (или даже все его книги из доступных мне в интернете) – пронизана барским презрением к простонародью, к пролетариату, к трудовому элементу. Говоря о революции, Леонидов задыхается от душащего его гнева. Он постоянно апеллирует к образу Вандеи, который воспевает самым беззастенчивым образом, напрямую! Странно, что человек, презентуемый защитником СССР, воспевает не революционный Конвент, а Вандею – но это и есть главное содержание леонидовского опуса.

Барством и ненавистью к революции пронизан и главный персонаж романа – Иван Сергеевич Имбирёв. Ленин для Имбирёва – «негодяй» (так прямо и написано, я ничего не выдумываю!) при том, что роман писан в 2015 году, после украинского «ленинопада» и вроде бы призван противостоять украинскому фашизму!

Якобы отражая собой личность автора (тут я не могу ни подтвердить, ни оспорить – так презентовано) – Имбирёв предстает перед читателями развратным, морально-разложившимся прохиндеем, вертким и пронырливым дельцом, любителем и знатоком «сладкой жизни», мелкобуржуазным (а иной раз и просто буржуазным) теоретиком, мелочным мистиком, горьким пьяницей, одержимым шизо-параноидальными видениями.

Если всё это личность автора – как презентовал издатель Э. Байков – то я не завидую автору…

Кроме того, Имбирёв – морально-неустойчивый депрессивный тип с суицидальной подкладкой (в романе «Терновая Серенада» он открыто пытался покончить с собой), погрязший в мракобесии поповского словоблудия, циник – презирающий и использующий всех вокруг (начиная с собственной матери!), склонный к театрализованной благотворительности: пытается растлевать зависимых от него людей грубыми барскими подачками.

По натуре он торгаш, но при этом – лицемерный торгаш, тартюф, постоянно выдающий себя за чеховского интеллигента и брезгующий более открытыми, более простодушными собратьями по торгашеству.

Прочитав всё это развёрнуто (и действительно талантливо с точки зрения литературы) – я поразился: где мои товарищи по «Сути Времени» обнаружили в Имбирёве «положительного персонажа»?

В каком месте он положительный, если весь составлен Леонидовым из отрицательных качеств?!

Имбирёв, якобы, защищает партийную власть в придуманном Леонидовым «Крае».

Советскую? Да в том-то и дело, что текст вопиет всей силой изобразительной одарённости автора: ЛЮБУЮ!

Имбирёв – беспринципный наёмник, торгующий умом, как семечками, обслуживающий хоть криминальную семью, хоть Крайком КПСС, хоть перестроечную чернушную газету, лишь бы платили… В Имбирёве обнаруживаются (причем не мной – а любящим его без памяти автором) – черты коррупционера: например, он вытаскивает, пользуясь служебным положением, из-под суда знакомого безобразника… Там всё обыграно шуткой – но послушайте: речь ведь идёт не о конкретной ситуации (шутовской в описании), а о качествах и свойствах личности!

На мой взгляд, вместо ореола «спасителя советской власти», который пытаются налепить на Имбирёва, впору писать о том, что именно такие вот прыткие Имбирёвы её и угробили…

В целом компания князя, казака и «приват-доцента», охотно и восторженно вешающая на себя все доступные ей артефакты царизма – очень слабо смотрится в качестве «троицы советских образов». То утверждение, которое я слышал – ну, мол, они хотя бы не «власовцы» – тоже странно. Неужели просто не быть «власовцем» – уже претензия на нимб героя эпохи?

В женских персонажах «Сына Эпохи» (и предшествовавшей ему «Терновой Серенады») тоже нет ничего советского – ефремовского, фадеевского, шолоховского.

Для автора и покорных ему персонажей эти дамочки – идеал всех мыслимых и немыслимых совершенств. Но что мы видим объективным глазом?

Женские персонажи Леонидова – избалованные, экзальтированные, чуждые труду и стойкости особы, но обожающие театральные эффекты, пронизанные декадентским «изяществом» и полной безыдейностью. Они вполне буржуазны, переполнены жеманством, кокетством, рисовкой. А ещё - лицемерно-скрытым (а когда и не очень скрытым) распутством…

Это не женщины из «Оптимистической трагедии», а женщины из «пессимистической комедии». Они пессимистично комедийны, сколько бы ни ворковал возле них щедрый на изобразительную палитру автор.

Например, своего мнения у них, как выясняется… просто нет! Мнение парня, с которым гуляешь – вот мнение девушки, и это претендует на роль «идеала советской девушки»?

Я не сгущаю краски, и не стремлюсь оклеветать Леонидова (я вообще его не знаю). Это не случайность в его творчестве: это воплощение выпирающих черносотенных патриархальных идеалов, когда удел женщины – «кухня, церковь, дети».

Только та женщина в эстетике Леонидова идеальна, которая дальше кухни, церкви и детей не смотрит.

Впрочем, его «идеальные девушки» и на кухню не больно-то заглядывают, предпочитая даже этому уютному труду – бездельное заламывание рук в разных мистических и около-мистических озарениях.

Я не хочу сказать, что у Леонидова – плоские, невыразительные образы. Как раз наоборот: образы сочные и яркие, каждый персонаж прописан весьма и весьма индивидуально, и, кажется, списан с жизни. В реальность этих людей веришь.

Но именно оттого, что веришь в их реальность – не можешь, хоть убейте, поверить в их «героизм» и «эпохальность».

Кажется, что это несколько романтизированная под «моду на всё советское» наших дней плесень эпохи, что в мужском, что в женском варианте. Эти люди не смогли бы жить в СССР, который якобы отстаивают.

Они и не хотят жить в СССР. Они хотят отстоять границы СССР, а внутри границ всё переделать под свои, белогвардейские идеалы. В компании с «антисоветчиками» этим персонажам явно было бы уютнее, если бы не ЕДИНСТВЕННОЕ противоречие: расчленение территории державы.

Это ЕДИНСТВЕННОЕ в «перестройке» самозваные «герои эпохи» отвергают – отчего мы, наверное, по замыслу Карабаса Барабаса этих живеньких куколок, должны проливать умилённые потоки слёз…

Леонидов, безусловно, враждебен «перестройке». Не приходится сомневаться в том, что он искренне её ненавидит, это прёт из текста.

Но враждебен Леонидов к «перестройке», как ко второй революции. Причем он не оставляет нам сомнений, что считает в этой филиппике гнева «первой» революцией…

В этом смысле, отравленный ядами Леонидова, поданными в сладком сиропе весьма и весьма читабельного, занимательного повествования, я стал ближе присматриваться к ностальгии другого автора, Р. Шарипова («Почка» и др.). Они похожие, но глубинно разные! У Шарипова чувствуется реальная тоска по советскому прометееву огню, по великой освободительной миссии. Нет леонидовской ненависти к революционной атрибутике и рабочему движению. Шарипов – ленинец, а Леонидов – даже не сталинист. Два автора «Книжного ларька» пожалели об СССР – но очень по-разному.

Коварная леонидовская ностальгия по СССР-империи гораздо опаснее сегодня, чем открытая либеральщина, потому что на либеральщину все плевать давно хотят, а вот леонидовские образы могут «подцепить», что называется…

Напомню, как писал об этом В. Маяковский:

…Маркс со стенки смотрел, смотрел...

И вдруг

разинул рот,

да как заорет:

«Опутали революцию обывательщины нити.

Страшнее Врангеля обывательский быт.

Скорее

головы канарейкам сверните —

чтоб коммунизм

канарейками не был побит!»

Ностальгия по Леонидову – фальшивая. Она канареечная. Не верьте леонидовской любви к СССР – он любит только Российскую Империю, в том числе и в образе СССР, конечно, но не более того.

Одним нужны в СССР его границы – в общем и целом совпадающие с царскими. Другим – освободительный, рабочий, пролетарский огонь революции. Как говорится, «почувствуйте разницу»…

© Антон Градовцев, текст, 2015

© Книжный ларёк, публикация, 2015