Игорь Вайсман. Истощение литературы

ГОД ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЩЕНИЕ ЛИТЕРАТУРНОЙ РУДЫ

В самом конце ушедшего в историю года, словно вспомнив о том, что 2015 год объявлен Годом литературы, вышло три публикации о состоянии дел в литературе родной Уфы. Игорь Савельев со статьёй «Чему мы удивляемся накануне Года литературы в Башкирии» выступил в Общественной электронной газете РБ, Александр Иликаев и Евгений Рахимкулов опубликовали свои пространные размышления на страницах Объединения русских писателей РБ в Интернете.

Савельев с сожалением сообщает, что Указ об объявлении Года литературы был подписан в высших эшелонах власти в будничной обстановке, без торжественности, без встреч с самими писателями, без концептуальных заявлений и программных речей. Очевидно, власти сами считают данную акцию пустой формальностью.

От всего этого веет пессимизмом, и сами публикации трех литераторов его лишь добавили.

Иликаев пишет о том, что уфимские авторы измельчали, возмущается «вялостью и пофигизмом» наших литераторов, тем, что они показывают плохой пример молодым. Тем, что мало пишут: «Молодежь чувствует квёлость, чувствует, что главное заявить о себе абы да как, получить корочку, медаль, почетную грамоту и три “штуки” в конверте от главного редактора, и посему сама не стремится полемизировать, предлагать, – сетует Иликаев. – Им никто не дышит в затылок, никто не подгоняет. Зачем молодым друг друга секвестрировать, если среди уфимских литераторов царит полный междусобойчик?»

Как видим, есть констатация факта, есть справедливые возмущения, нет причин, а, следовательно, не указано, как можно выправить ситуацию.

Отчего же современные авторы мало пишут? Наверное, от того, что их никто не подгоняет. Так ведь и наших знаменитых классиков никто не подгонял. А как они трудились! Нет, их подгоняло чувство долга и жажда творчества. Нормальные люди (не только писатели) в нормальном обществе воспринимают свою работу как служение. Что же касается многих наших современников, то ни о долге, ни о служении они слыхом не слыхивали. А жажду творчества им с успехом заменяет удовлетворение амбиций. Издал пару книжек, вступил в Союз писателей – вот и удовлетворил амбиции. Зачем же ещё вкалывать? Сказанное, разумеется, относится не только к литераторам.

Достаточно молодой прозаик Иликаев словно остался жить в Советской эпохе – рассуждает о том, о чём в наше время и думать забыли: о произведениях, исполненных глубоким смыслом; о высших идеалах; о горячем обсуждении творений коллег; о литературной полемике; спорах о героях нашего времени и даже о трудовом подвиге мастеров пера.

Наверное, в массе его рассуждения вызвали смех, а молодёжь могла их и вовсе не понять. И в самом деле, как понять то, о чём ни в школе, ни тем более в ВУЗе никто не учит. И в «Википедии» об этом не прочитаешь, в глаза, во всяком случае, не бросается.

Если народные массы, за исключением разве что стяжателей, сплошь поражены бациллой вялости и пофигизма, то как литераторы могут от этого устоять, они ведь живут здесь же, а не на Луне?

Иликаев ставит диагноз: «литературная руда истощилась, имеет место профанация литературного процесса». Но, ставя диагноз, следует указать и его причину, что сделано не было. Как же тогда исправить ситуацию?

Он предлагает свои рецепты, которые могут оживить местную литературу. Сами по себе они неплохи. Наверное, они немного оживят литературный процесс, но по большому счёту «всё это будет подобно аппарату искусственного дыхания, – как возражает ему Рахимкулов. – Пока работает, вроде бы есть какая-то жизнь, как только отключите – труп. Здоровый человек должен дышать полной грудью, а не через медицинскую трубку. Писатель должен творить не для конкурсов и антологий, а по велению сердца и совести. Читатель же должен читать по потребности души».

Создаётся впечатление, что Иликаев смотрит на литературу как на нечто обособленное, существующее само по себе, без всякой связи с социальной жизнью. Но поскольку это совсем не так, получается «аппарат искусственного дыхания». Очевидно, что поднять литературу на тот уровень, о котором он говорит, можно только в том случае, если поднять на такой уровень всё наше общество. И именно в части его духовной составляющей.

«События «около литературы» затмевают саму литературу, – констатирует Савельев, – желтая пресса который год не может забыть “уфимских поэтесс, раздевшихся во время чтения стихов”, мало интересуясь при этом собственно творчеством. Закономерность эту лишний раз подтвердила история уфимского поэта Камиля Валиуллина (псевдоним Камиль Гремио). С его захватом в плен на территории воюющего востока Украины был связан, пожалуй, самый громкий всплеск интереса прессы в 2014 году. Сама же поэзия Камиля играла во всем этом информационном шуме настолько второстепенную роль, что журналисты даже не могли найти его стихи — в два клика — на сайте “Бельских просторов”, хотя сбивались с ног и обзванивали всех; единственное его поэтическое выступление после освобождения (на площадке литобъединения БГПУ) внимания не привлекло. Литература оказалась хороша лишь как гарнир».

А чему тут вообще удивляться? Телевидение и масса прочих СМИ чуть ли не четверть века приучает нас к мысли, что рыться в грязном белье есть хорошо, что чем скандальнее новость, тем она популярнее. И я не сомневаюсь, огромные массы молодёжи, и не только, убеждены, что так оно и правильно. Кому после такой массированной и продолжительной идеологической атаки захочется разбираться в тонкостях поэзии?

«Что? О ком вы? О Гремио? Который был в плену?»; «О чём речь? О тех самых поэтессах, что разделись?» Это всё, что сохранила история!

Рахимкулов начинает свои размышления как заправский экономист-рыночник: «Хотим мы того или нет, приятно нам это или нет, цинично это или нет, но все в этом мире имеет свой рынок и подчиняется законам спроса и предложения, – констатирует он. – И если предложение на что-то превышает спрос, происходит обесценивание данного продукта. Что и наблюдается уже не первый день с литературой. Это банально, это очевидно, и не я первый на эту очевидность указываю».

Как видим, автор цитаты принимает эти условия, соглашается с ними. Это неизбежность, закономерный процесс, хотя ему он не совсем по душе, но либерал в нём оказался сильнее творца.

А вот многие российские деятели культуры, и писатели в том числе, категорически не могут принять таких условий. Ибо понятно, что они означают смерть всему подлинному творчеству. И потому истинные творцы никогда не согласятся с данным вердиктом, даже если будут выглядеть белыми воронами. Вывод здесь однозначен: деятели культуры должны стеной встать на её защиту от разложения рынком.

Далее Рахимкулов говорит о произошедшей в нашем обществе глобальной перезагрузке в соотношении числа писателей и читателей: «Рынок литературного продукта переполнен. Покупателей на этом рынке практически нет. Под рынком я подразумеваю не узкий рынок книжной индустрии, а более широкое понятие – в принципе соотношение тех, кто пишет, и тех, кто горит желанием читать тех, кто пишет, пусть даже не путем покупки книги, а забесплатно. На фоне этого исчезновения читателей (то есть спроса) наблюдается резкое увеличение числа писателей (то есть предложения). Взять для примера хотя бы две известные литпомойки: “Проза ру” – 209 тысяч прозаиков и почти 5 миллионов произведений, “Стихи ру” – 606 тысяч поэтов и более 27 миллионов произведений. Читать – не перечитать! И это лишь малая часть наших современных “писателей”. Не слишком ли для страны с населеньецем чуть более 140 миллионов?

Раньше один человек писал и тысячи читали. А теперь все наоборот. Каждый суслик – агроном. Куча народу, желающего писать, побеждать в разных конкурсах и издавать книги. И никого, кто хотел бы эти книги покупать, читать, с уважением относиться к тем, кто пишет».

О причинах этих негативных процессов автор публикации не сообщает. Если не названы причины, то как их устранить?

Попытаемся исправить эту оплошность. Собственно говоря, причины две. Первая – гордыня. Из древних книг известно, что она – тягчайший грех. Но многие наши современники, особенно молодёжь, об этом мало что знает. Они вообще с большим трудом различают что хорошо, а что плохо. Вывод: государству надо в кои-то веки озаботиться воспитанием населения, пока мы не превратились в страну дикарей с гаджетами.

Рахимкулов упоминает также общеизвестный факт: Интернет и прочие достижения цивилизации убивают книгу. Но ведь небольшая культурная прослойка продолжает читать и следить за новинками. При этом и достижениями техники пользуется. Вывод: государство (а кто ещё, кроме него!) с самых младых лет должно воспитывать культуру чтения книг. Что, между прочим, имело место в советской стране с массовыми изданиями классики, а не выгодной с точки зрения продаж литературы.

Вторая причина – отсутствие цензуры. В Советском Союзе, при наличии жёсткой цензуры, и то ряду авторов под видом приключенческой и научно-фантастической литературы удавалось приличными тиражами проталкивать халтуру. А что говорить про наше время! Заплатил – и издавай любую чушь! Вывод: нужно вводить цензуру, тогда нормальное соотношение числа писателей и числа читателей будет восстановлено, что и требовалось. И кстати: за цензуру в нашей стране выступают очень многие деятели культуры.

Желая не отставать от Иликаева в постановке диагноза, Рахимкулов формулирует его в своём экономическом ключе: «крайняя стадия девальвации литературной валюты». И даёт такой рецепт: «Как лечить? Да никак. Пациент либо сам поправится, либо сдохнет».

Не правда ли, оригинальное решение проблемы? Понятно, что таким путём пациент может только сдохнуть, ибо, наверное, не было ещё случая, чтобы что-то преобразилось само по себе, без каких-либо усилий.

Как же лечить? Суммируя всё сказанное, можно сделать лишь один вывод: литературу, как и всю культуру, как природу, как всю планету и всё человечество, может спасти только и исключительно отказ от лживой системы ценностей, навязанной либеральными хозяевами нынешней цивилизации, и переход к естественной, природной морали и системе ценностей. Конечно, одним литераторам такое не под силу, но своё веское слово они сказать могут. В этой связи с сожалением должен констатировать отсутствие гражданской позиции в большой массе наших авторов, что весьма не характерно для русской литературы в её лучших проявлениях.

© Игорь Вайсман, текст, 2015

© Книжный ларёк, публикация, 2015