Игорь Вайсман. Застрял!

ЗАСТРЯЛ!

Говорят, сердечные увлечения проходят через полтора года. Психотерапевты рассчитали этот срок на основании изучения многочисленных фактов. А вот мое увлечение тянется уже семь лет. Тянется без каких-либо вариантов на взаимность, без возможности увидеть или услышать голос дамы сердца. Без возможности даже написать письмо, отправить SMS или пообщаться в интернете. И это при том, что я знаю и место ее работы, и телефон, и координаты в интернете. Нельзя мне ничего делать – табу! Сделаю – получу одни неприятности.

«А чего ты тогда за нее держишься? На ней, что, свет клином сошелся?» – вот вопрос, который непременно задают близкие мне люди.

А ведь и в самом деле сошелся! Я даже думать не хочу о том, чтобы обратить внимание на другую. Она – нечто совершенно отдельное, несравнимое ни с кем. Она – женщина номер один в мире, во всей Вселенной. А если точнее: нет женщины номер два, как и вообще нет никакого женского рейтинга! Нет и быть не может! Таково мое ощущение. На чем оно основано, я понятия не имею. Вопрос этот не обсуждается и даже не поднимается. Просто нет такого вопроса и всё!

Моим близким эта, ничем не оправданная упертость, непонятна: «Ты же сам себя гробишь!» – говорят они, пытаясь мне помочь. Но я всегда лишь отмахивался вместо ответа. Но вот сегодня вдруг задумался: а и в самом деле, зачем держусь за нее? И мне сразу стало ясно, что ответ на этот вопрос весьма не простой. Боюсь, я вообще не знаю ответа. Могу только перебрать варианты и гадать, какой из них правильный.

Первое мое объяснение своей зависимости было мистическим. С самого начала возникло ощущение, что всё это устроили потусторонние силы с одной им ведомой целью. Такой мысли способствовала масса различных совпадений и знаков. С годами это ощущение ослабло, тем не менее, если спросить себя: «Зачем я дарю ей дорогие подарки, зачем трачу столько сил и средств, если всё безрезультатно?», то ответ будет такой: «Во мне что-то сидит, какая-то непобедимая сила, которая заставляет меня всё это делать. Сопротивляться ей я не в состоянии. Эта сила полностью завладела моим рассудком и подчинила мою волю. Даже когда от отчаяния я делаю явные глупости, то всё равно не в силах себя остановить».

Я веду себя словно робот, которому поменяли программу. Но ведь сам, добровольно, я не стал бы надевать на шею такой хомут! Да и никакой земной человек, если бы захотел, не смог бы такое со мной сотворить. Стало быть, это работа неземных сущностей. Зачем они это сделали со мной? Этого можно никогда и не узнать. Можно только гадать. Думаю, что меня наказали за то, чтоб не заглядывался на девочек.

Однако, мне хорошо известна истина, согласно которой причину своих проблем надо искать в себе, а не среди окружающих. И тем более не в мире духов.

Так вот. То, что я испытываю к ней, очень похоже на наркотическую зависимость. Ведь доказано, что такая зависимость сводится не только к употреблению наркотиков, алкоголя, крепкого чая с кофе, лекарств, токсинов и прочее. К ней относится и компьютерная, и игровая, и любовная зависимости. И они тоже имеют химическую природу, а конкретно – гормональную. В кровь выделяются гормоны удовольствия – эндорфины, которые и приводят к зависимости.

Я хорошо помню, что первые два года, когда у меня была возможность видеть предмет своего восхищения, всякий раз я испытывал невероятно острые ощущения – какую-то пряную смесь радости, счастья и одновременно – горя и безысходности. Даже если я получал от ворот поворот, при всем беспредельном горе, эндорфины всё равно выделялись, просто видеть ее – это радость в любом случае.

Почему я так за нее держусь? Потому, что никто и ничто не может дать мне столько эндорфинов. Если мне, вдруг, резко потребуется этот гормон, то как я смогу его получить без нее? Да никак. Тяги к алкоголю у меня никогда не было. Употреблять наркотики я тем более не стану. Нет ни игровой, ни компьютерной зависимости. А организму, видимо, потребны гормоны радости. И тут появляется возможность постоянного кайфа. Раньше я за ним никогда специально не гонялся. Но, когда испытал что это такое, оказался бессильным сопротивляться.

И хотя я давно уже ее не вижу, эндорфины продолжаю получать. Это происходит всякий раз, когда я делаю ей подарки. Это сладостное, острое, ни с чем не сравнимое переживание. Я представляю, как она берет мой подарок, как ставит в вазу цветы, вижу ее красоту, ее глаза, губы, волосы, руки... Вижу ее грациозные движения. Я как будто присутствую при этом. И получаю свой кайф, который никаким другим способом приобрести не смогу. Потому дарить ей подарки стало для меня навязчивой идеей. И хотя она всячески противится этому, я не считаюсь с ее чувствами ради желанного гормона.

А может быть дело вовсе не в химии, а в психологии? В поисках ответов на мучающие меня вопросы я начитался всяческой литературы и пришел к выводу, что держусь за недосягаемое потому, что так мне проще и удобнее жить. Эта безответная любовь упорядочивает мою жизнь, придавая ей конкретный и очень простой смысл. Он в том, чтобы служить своей прекрасной даме. Хотя это служение, по сути, нужно только мне. Она же неоднократно давала понять, что в подобного рода «слугах» не нуждается. Но я забочусь только о себе, вот и «служу»!

На каждый год я составляю план – что нужно для нее сделать и что подарить на праздники. Затем выполняю его. Это требует больших затрат времени, сил и средств – так моя жизнь и заполняется. Все свои подарки я дарю ей «исподтишка», с помощью официальных курьеров, ведь из моих рук она ничего не примет. Она, между прочим, переживает из-за этого. Только мне и дела нет до ее переживаний – мне так удобно, вот и ладно! Вся моя жизнь теперь расписана и выстроена: я отлично знаю, что следует и что не следует делать; к чему можно стремиться, к чему – нет; ради чего стоит рисковать и нести потери, а ради чего совершенно не стоит. Я отсек все лишнее и больше не растрачиваю себя по пустякам – очень комфортное душевное состояние! И, очевидно, оно покрывает все мои траты и дискомфорт безответной любви.

Психологи доказали, что в армии, в походе, на войне человек психологически чувствует себя лучше, чем в обычной спокойной и комфортабельной жизни. Потому, что там всё очень просто и ясно: вот это – хорошо, а это – плохо; это – друг, это – враг; это – черное, это – белое... Выбор элементарный, в обычной же жизни он сложен, а подчас и мучителен. Как результат – депрессия, нервные срывы, алкоголь, наркотики, суицид. Таким образом, я воспользовался своим безнадежным чувством, чтобы упростить и облегчить свою жизнь.

Интуиция говорит мне тоном, исключающим возражения: такого в моей жизни больше не будет. Вот оттого-то я и «застрял»! Потерять эту невостребованную и, казалось бы, никому не нужную любовь означает утратить порядок и смысл своей жизни, заменив их хаосом. Окружающим я кажусь несчастным, но они просто не знают сути.

А что если?.. Я вот еще о чем подумал: может причина моей упертости проще пареной репы и никаких хитромудрых книг тут читать не нужно? Не продолжаю ли я в глубине души надеяться ее добиться? Это при том, что почти всё время, что я ее знаю, она старалась меня избегать. Когда же этого нельзя было сделать, отворачивалась и молчала. На телефонные звонки отвечала таким тоном, что хотелось тут же повеситься. На мои письма – с жутким раздражением, обвиняя меня во всех тяжких. Всякий раз я пытался разъяснить ей, что она неправильно меня поняла, но этим только усугублял ситуацию. Ей не нужны ни мои объяснения, ни оправдания, ни письма, ни подарки, ни мои стихи, посвященные ей. «Я их не читаю», – сказала она, да так, что моя кровь в сосудах словно превратилась в лед.

И вот после семи лет такого отношения я еще на что-то надеюсь?! Неспроста кто-то сказал: «Надежда – последнее, что умирает в человеке». Здравый смысл говорит: «Нет места надежде!» Приятели вторят: «Не трать зря время, лучше поищи другую!» Гадалки (все, словно сговорившись) заявляют, не задумываясь, сразу: «Это не ваша женщина! Постарайтесь ее забыть!» Но я, всякий раз получая душевную травму, не делаю никаких выводов. На что же я надеюсь? На то, что она никого не найдет и так и останется одна? И, в таком случае у нее не будет выбора? Или, хуже того, с ней случится несчастье, которое вызовет переоценку ценностей? Однажды я поймал себя даже на такой мысли: «А хорошо бы она получила травму и стала инвалидом. Вот тогда бы стала меня ценить!» Такие мысли я старался гнать прочь: «Вот ведь до чего докатился! Вот за такое и попадают в ад! Мысли ведь от Него не спрячешь – всё видит, всё фиксирует и, когда придет время, предъявит мне счет!»

Однако, размышляя дальше над мучающим меня вопросом, я понял, что подобные мысли – это еще цветочки, и гадостей (это ее слово) во мне гораздо больше, чем я думал.

Одна актриса рассказывала про одиноких женщин, подруг по несчастью. Соберутся они на кухне, выкурят пачку сигарет за вечер и упиваются своим страданием. И даже получают от этого некое удовольствие: как всё ужасно, потому что они не могут встретить достойного мужчину!

Тут меня осенило: а не упиваюсь ли и я своим несчастьем? С той лишь разницей, что даму своей мечты я нашел, да она меня отвергла. И не по этой ли причине она называет меня мазохистом? Очевидно, будучи уверенной, что я так ухватился за нее лишь для того, чтобы наслаждаться своим страданием. Она меня в грош не ставит, избегает, не разговаривает, отвергает мои подарки, язвит в мой адрес так, что со стыда можно сгореть, а я продолжаю держаться за нее и делать подарки... Вот вам и мазохист! Какой позор!

Похоже, она уверена: я потому ее и выбрал, чтобы настрадаться на всю катушку. Моложе себя на целую дюжину лет, с гораздо более высоким социальным положением, красивую, умную, успешную, состоятельную, целеустремленную, деловую, пользующуюся успехом у мужчин... Словом, совершенно недоступную для такого кавалера, как я («Не по Сеньке шапка»). Если бы я увлекся равной себе женщиной, то не получил бы такое огромное количество страданий. А я выбрал ее – ну всё ясно, о чем тут говорить!

Люди, которые видят в чувствах и отношениях только поверхностную сторону, особенно немолодые женщины, едва узнав мою историю, считают меня чуть ли не героем, а ее осуждают: «Ах, какой мужчина! В наше-то время! Какая верность, какая жертвенность! А она... Подумать только, какая гордячка! Какого принца ей еще надо!» Только оказывается, в такой преданности ничего хорошего нет. Да и не преданность это вовсе, а навязчивый комплекс, паранойя. И она, мне кажется, давно это поняла и именно поэтому, а не по какой-то другой причине, решила держаться от меня подальше.

Но очень может быть, я держусь за нее совсем по другой причине. Это льстит моему самолюбию: «Вы все непостоянные, неверные, слабые, себялюбивые, испорченные. А вот я, я – совсем другой! Я как Данте, как Петрарка, как истинные рыцари лучших времен, верен одной-единственной Прекрасной даме! Цените, завидуйте, берите пример! И зарубите себе на носу: я – это не то, что вы! Я – особенный! Я человек с большой буквы! И я прославлюсь, обязательно прославлюсь, вот хотя бы своей верностью!»

Помню, о славе я мечтал с самого детства. Но она мне никогда не давалась. Что делать? Сжечь храм, как Герострат? Поубивать невинных людей, как Брейвик? Нет, такое мне не подходит. Я хочу оставить у потомков исключительно положительное мнение о себе. Мои ближайшие родственники пользуются заслуженным уважением у всех, кто их знает. Один даже вошел в энциклопедию. А как же я? Я-то ведь больше их этого хочу и неужто буду забыт? Да ни за что! Но надо же что-то делать...

И тут как раз эта любовь подвернулась! Не получилось – ну и ладно! Зато я использую эту свою неудачу себе же на пользу. Я прославлюсь как единственный рыцарь настоящего времени. У меня будут брать интервью, обо мне напишут газеты, меня покажут по телевидению... В школах учителя будут рассказывать обо мне учащимся как об эталоне высокой любви. Дети будут писать обо мне сочинения. Может быть, обо мне даже напишет книгу какой-нибудь известный писатель. Вот зачем я так держусь за свою невостребованную, казалось бы, совсем ненужную любовь.

Только можно ли назвать эту гадость любовью?..

А возможно причина моего якобы постоянства еще и в том, что я просто мщу ей таким образом: «Ах, ты меня отвергла! Меня, такого положительного, такого достойного!.. Я самостоятельный, трудолюбивый, ответственный, серьезный, деловой... Я не пью, не курю, не убиваю время в пустых развлечениях, не делаю подлостей, не прибегаю к привороту (а мог бы!). А ты меня отвергла!!! Ну, вот и получи!»

Я не буду мстить так, как это делают всякие ничтожества. Не буду ругаться, оскорблять, распускать сплетни, устраивать козни... Н-е-е-т! Я выше всего этого. Я отомщу так, что тебя замучает совесть! Так, что твои же сослуживцы изведут тебя упреками: «Ну что же ты, человек так тебе предан, уже столько времени, а ты его отталкиваешь! Не будь такой неприступной крепостью!» А чтобы они почаще тебя журили, я буду регулярно напоминать о себе: каждый праздник курьер будет доставлять в твой кабинет (но в твое отсутствие) дорогие подарки и шикарные букеты роз. «Ну почему меня никто так не любит?» – будут думать твои сотрудницы и они съедят тебя!

Моя месть будет тотальной и продлится до самого моего конца. Но и, когда я умру, тебе не удастся облегченно вздохнуть. Наоборот, тут-то и состоится финал-апофеоз пьесы под названием «Месть отвергнутого». Я завещаю тебе свою квартиру, предварительно набив ее всяким ценным барахлом и пачками наличных денег. Я буду специально вкалывать до потери пульса, чтобы тебе досталось как можно больше, – мне ведь известны твои щепетильность и совестливость. Каждая вещь и каждая пачка денег будут доставлять тебе душевную боль.

И вот тогда ты, наконец, осознаешь, какого человека потеряла! Ты будешь ходить на мою могилу, носить цветы и рыдать! А я, глядя на твои мучения с того света, получу такое удовольствие, какое с гаком компенсирует мне все причиненные тобой страдания. Я буду упиваться твоими слезами и тем, как жестоко тебя наказал.

Ты называла меня мазохистом – это было очень унизительно слышать. А я оказался садистом! Ты не хотела меня замечать, относилась как к пустому месту. Теперь-то поняла, что я – все что угодно, но только не пустое место? Получи же жестокий урок на всю оставшуюся жизнь! Знай: я такого отношения не прощаю!

...И вдруг, я совершенно ясно и отчетливо увидел перед собой ее лицо. Оно словно материализовалось из пустоты и невесомое парило перед моими глазами. Оно не отворачивалось и не опускало глаза, как обычно. Оно было обращено ко мне и только ко мне. В ее взгляде, прямом и открытом, без тени отчуждения, читалась печаль, разочарование, упрек и какая-то душевная боль.

Мой гнев мгновенно испарился. Меня словно окатило ушатом холодной воды, отрезвляющей и очищающей. «А может чушь это всё, что я тут насочинял? – подумал я, когда видение исчезло. – Может не настолько всё ужасно? Что если я ее просто люблю?»

Потом мне долго ничего не приходило в голову. Но как-то я проснулся утром и самой первой мыслью абсолютно ясно осознал, отчего же всё-таки так застрял. Это было то ли прозрение, то ли откровение. Ощущение было такое, будто передо мной открыли страницу книги, на которой и был написан ответ на столь мучивший меня вопрос. После чего вопросов у меня больше не осталось, по крайней мере, на эту тему.

Ответ был очень ясным, понятным, доступным и начисто лишенным юношеского романтизма. Он был простой, как проза жизни: я оттого застрял на целых семь лет, что не знаю, как добиться ее сердца и тела. А если бы знал и добился, хотя бы одного лишь тела, мой интерес к ней давно бы пропал. Или упростился только до физического влечения.

Теперь я могу смело убирать свою гордыню в самый дальний угол. Я больше не герой романа в собственных глазах. Я самый что ни на есть заурядный, да к тому же слабый человек.

С тех пор, когда какая-нибудь пожилая женщина говорит при мне о какой-то несостоявшейся паре: «Ну, надо же, он к ней всей душой, никого, кроме нее не замечает, и ведь уже столько лет!.. А она!.. Подумать, какая гордячка!», я с полным знанием дела отвечаю ей: «А может он просто не знает, как ее добиться, боится, комплексует… Любовь же, постоянство, верность тут совершенно ни при чем. И она никакая не гордячка. Ей просто известно об этом, и такой мужчина ее не устраивает».

Люди затаскали святое слово «любовь» так, как никакое другое. Любовью называют вожделение, ревность, привязанность, гордыню… Не задумываясь, они употребляют это слово, совершенно не зная его смысл. Я тоже не знаю, что такое любовь. Это знали Данте и Петрарка.

© Игорь Вайсман, текст, 2017

© Книжный ларёк, публикация, текст, 2017