Поль Лаббе. По дорогам России

БЕЙ ЖЕНУ, ЧТОБЫ СОБАКИ БОЯЛИСЬ!

 

Из готовящихся к печати в России записок французского путешественника Поля Лаббе (1867–1943) «По главным дорогам России между Волгой и Уралом» (Париж, 1905) о пребывании в с. Кипчак-Аскарово Альшеевского района Республики Башкортостан. Перевод А. Ш. Губайдуллиной:

 

«Вскоре весь двор заполнили пришедшие посмотреть на меня башкиры. Они вели себя настороженно, спрашивали, кто я такой, откуда прибыл и зачем. Тогда я стал рассказывать им о своих поездках по Азии, о приключениях, которые пережил, путешествуя с киргизским караваном. Я говорил с ними на русском языке, время от времени вставляя татарские слова, которые помнил. Знавшие русский язык слушали меня, покачивая головами, хохоча над моими шутками, и переводили мой рассказ остальным. В итоге все пришли к выводу, что этот французский дикарь, прожив столько времени среди мусульман, поумнел и беседовать с ним интересно. Лед недоверия между нами растаял, и в обмен на подаренные монетки, а детям – конфеты, я получил теплые рукопожатия, добрые улыбки и… блох. Выпив, по русскому обычаю, чаю с лимоном, я предложил им несколько его ломтиков. Надо было видеть, с каким наслаждением они стали обсасывать их, передавая по очереди друг другу! Приютивший меня старик-башкир назвал меня своим другом, после чего доверием ко мне прониклись остальные сельчане. Самый смелый из них подошел ко мне, и, дождавшись, когда я допью чай, взял из чашки использованный кусочек лимона, другие подобрали и с удовольствием стали жевать брошенные мною окурки. Один башкир вынул табак изо рта, разделил его на две части и меньшую предложил пожевать своей жене. […].

– Бьешь ли ты своих жен? – спросил я у старика-башкира.

– Нет, – ответил он, – однако раньше иногда бывало!

– Покажешь их мне?

– Не могу, они обе умерли.

– Ну теперь понятно, – сказал я, – почему ты их больше не колотишь!

– У нас есть пословица, – со всей серьезностью заметил старик: – «Если хочешь, чтобы твоя собака знала, что ты ее хозяин, бей свою жену!»

– Какой ужас! – возмущенно воскликнул Гавриил Эдуардович. – Мне не понятно, причем здесь жена?»

 

КОГДА ФОТОГРАФИРОВАТЬСЯ – ГРЕХ!

 

Из готовящихся к печати в России записок французского путешественника Поля Лаббе (1867–1943) «По главным дорогам России между Волгой и Уралом» (Париж, 1905) о пребывании в с. Кипчак-Аскарово Альшеевского района Республики Башкортостан. Перевод А. Ш. Губайдуллиной:

 

«Воспользовавшись благожелательным расположением башкир, я решил сфотографировать их женщин. Толпа сразу заволновалась, начала перешептываться, но ведь другу отказывать нельзя и поэтому пятерым дамам было приказано надеть свои праздничные украшения. Они нехотя поплелись домой наряжаться, но когда мой спутник-полицейский прикрикнул на них, бросились бежать со всех ног. Мы провожали их громким смехом. […].

Вскоре пять женщин вернулись. Они не сменили одежду, не помылись, дабы не принести своим детям несчастье, но зато надели национальные головные уборы – шелковые чепцы, покрытые камушками, амулетами и монетами. Чепцы закрывали им голову и плечи, на грудь ниспадали украшения в виде ожерелий, закрепленных с обеих сторон чепца; эти подвески, изготовленные из чеканного серебра, значительно увеличивали вес головного убора. […].

Между тем пять упомянутых башкирок уже выстроились в ряд перед моим фотоаппаратом; они были убеждены, что фотографироваться грех, и, подобно большинству гораздо более цивилизованных женщин, полагали, что его можно совершать лишь тогда, когда это приносит удовольствие. А какая радость может быть от фотоаппарата? Женщины постарше стояли перед камерой совершенно безучастно, а самая молоденькая напомнила мне барашка, которого ведут на заклание. Но что они могли сделать, эти бедняжки? Утешением им служило лишь то, что все это делается по приказу мужей, и, главное, в присутствии полиции, а значит угодно богу!

Затем сфотографироваться захотели все мужчины. Наиболее колоритных из них я, конечно, заснял, а остальных попросил встать вместе, после чего запечатлел только оказавшихся в середине, но они решили, что сфотографирован каждый и потому остались довольны. Один старик даже упал передо мной на колени и коснулся лбом земли в знак благодарности. После этого они попросили меня открыть бокс с негативами и каждому выдать его портрет.

– Нет, – сказал я, – это можно сделать только ночью. В темноте я открою коробку и… – тут я присвистнул так, что собравшиеся отпрянули, – из нее сразу же выскочит картинка!

Мое объяснение, казалось, их удовлетворило, хотя они ничего в нем не поняли, видимо, решив, что фотография – это обычное колдовство, а оно, как известно, происходит только по ночам».

 

КАК ПРАВИЛЬНО ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ОДЕКОЛОНОМ

 

Из готовящихся к печати в России записок французского путешественника Поля Лаббе (1867–1943) «По главным дорогам России между Волгой и Уралом» (Париж, 1905) о пребывании в д. Мурзагулово Альшеевского района Республики Башкортостан. Перевод А. Ш. Губайдуллиной:

 

«Наконец я, Гавриил Эдуардович и приютивший нас священнослужитель остались одни. Дабы освежить воздух в комнате, я брызнул на пол несколько капель одеколона. Изумленный мулла, видимо впервые в жизни видевший эту жидкость, попросил меня налить ее ему на руки, и не успел я опомниться, как он стал натирать ею свое лицо. Естественно, у него сразу же защипало глаза, физиономию исказила гримаса, но вместо того, чтобы разозлиться, он с радостным визгом выскочил вон из комнаты. Через несколько минут ко мне заявился его сын и тоже попросил дать немного этой чудесной воды. Как только я выполнил его просьбу, он тотчас же повторил действия отца и побежал рассказывать всем о своих приятных ощущениях.

Тем временем на деревню опустилась ночь. Я задумчиво взглянул на широкий дощатый настил, на котором мне предстояло спать.

– Только бы не было клопов! – поделился я своими опасениями с кучером.

Антонов, услышав меня, отдал честь, и, щелкнув каблуками, побежал к двери. Широко распахнув ее, он громко крикнул:

– Эй, мулла, поди-ка сюда!..

Тот явился незамедлительно.

– Слышь ты, у тебя есть клопы? – грозно спросил у него Антонов.

– Нет, – невозмутимо ответил священнослужитель, – тараканов много, а вот клопов совсем нет!

После этого я спокойно растянулся на настиле. Над моей головой с потолка нависали бараньи шкуры и шелковые бухарские халаты, на стене белели часы (большая редкость в башкирских избах), которые, о чудо, шли! Вокруг них были приколоты цитаты из Корана, различные картинки и план Мекки.

На улице царила мертвая тишина, иногда прерываемая лаем собак, чуявших рядом с деревней волков, и вскоре я погрузился в глубокий сон…».

 

НА КАКОМ ЯЗЫКЕ ГОВОРЯТ РУССКИЕ?

 

Из готовящихся к печати в России записок французского путешественника Поля Лаббе (1867–1943) «По главным дорогам России между Волгой и Уралом» (Париж, 1905) о поездке в нынешнюю Западно-Казахстанскую область Республики Казахстан. Перевод А. Ш. Губайдуллиной:

 

«Прибыв в Уральск, я послал солдата-казака, с самой границы области сопровождавшего меня в качестве проводника и слуги, к губернатору, чтобы уведомить его о своем приезде.

– Так это ты помогал французскому путешественнику? – спросил у него губернатор. – Все обошлось без происшествий?

– Так точно, без происшествий, Ваше превосходительство! – бодро отвечал казак.

– Но как же, чёрт возьми, вы понимали друг друга? На каком языке вы говорили? – удивился губернатор.

Мы, естественно, говорили по-русски, но вопрос генерала застал беднягу врасплох, хотя должен заметить, что это был не самый сообразительный казак из тех, кого я знал. Действительно, как это он, русский, разговаривал с французом?! Не зная что ответить, мой спутник сходу брякнул:

– На каком языке мы разговаривали? Не могу знать, Ваше превосходительство, но мы отлично понимали друг друга!»

 

 

НЕПЬЮЩИЙ ФРАНЦУЗ – ПЛОХОЙ ФРАНЦУЗ!

 

Из готовящихся к печати в России записок французского путешественника Поля Лаббе (1867–1943) «По главным дорогам России между Волгой и Уралом» (Париж, 1905) о поездке в нынешнюю Западно-Казахстанскую область Республики Казахстан. Перевод А. Ш. Губайдуллиной:

 

«Офицеры пригласили меня на ужин, который быстро стал превращаться в попойку. Что такое застолье в России? Это когда все напитки смешивают в один и хозяева стараются до беспамятства напоить им своих гостей, которые, впрочем, сами бывают не против. Когда я путешествовал по Сибири и меня приглашали на эти коллективные возлияния, я всегда настаивал, чтобы гости обязательно приходили со своими женами, поскольку те хоть как-то могут воздействовать на своих мужей. Поэтому и здесь мне пришлось прибегнуть к этому проверенному способу.

– Вы знаете, – объявил я всем присутствующим, – что нам, французам, весело бывает только тогда, когда рядом женщины.

Офицеры захохотали: «Да он самый настоящий француз! Около него обязательно должна быть юбка! Они все такие!»

После этого, чтобы доставить мне удовольствие, они пригласили к столам своих женщин, благодаря чему мне удалось избежать спаивания. Впрочем, казачьи дамы снисходительно относятся к употреблению водки. […].

Между тем я все еще пытался объяснить присутствовавшим, что не употребляю спиртного. Видел бы читатель, с каким презрением они на меня смотрели! Но иначе было нельзя: лучше сразу наотрез отказаться, чем согласиться выпить «немножечко». В России «немножечко» пить не умеют, там только откупорят бутылку, а она уже заканчивается.

– Непьющий француз, – объяснял мне сидевший рядом и окосевший от выпитого батюшка, – это плохой француз!

Честно говоря, меня задело не слова пузатого попа, а замечание одной казачки:

– Если он не пьет водку, значит он не мужик!

Мужчины понимают, насколько обидно было услышать такое из уст представительницы прекрасного пола. Но я быстро придумал, как мне отбиться от назойливых просьб собравшихся. Я уже знал, что некоторые русские по совету своих докторов на год-два прекращают пить и начинают лечиться от алкоголизма. Поэтому, когда мне в очередной раз попытались налить, я объяснил, что до недавнего времени сильно употреблял, а теперь хочу поправить свое здоровье. Все меня сразу зауважали: «О! Он столько пил, – думали они, – что теперь решил сделать паузу и подлечиться!»

 

БЬЕТ – ЗНАЧИТ ЛЮБИТ!

 

Из готовящихся к печати в России записок французского путешественника Поля Лаббе (1867–1943) «По главным дорогам России между Волгой и Уралом» (Париж, 1905) о поездке в нынешнюю Западно-Казахстанскую область Республики Казахстан. Перевод А. Ш. Губайдуллиной:

 

«Однажды вечером мы прибыли на постой, где нас встречали хозяин с женой, причем женщина, белокурая молодая крестьянка крупного телосложения, почему-то была вся в слезах. Я спросил, что с ней, но муж сделал ей знак, и она молча вышла. На следующий день, когда мы уезжали, от ее вчерашнего горя не осталось и следа. Я ничего не понимал. Ситуацию прояснил мой казак:

– Так это ее муж побил, вот она и ревела!

Комментарий самого супруга на этот счет был возмутительным:

– Моя жена принадлежит мне, и наш поп, который колотит свою благоверную еще сильнее, утверждает, что если бабу бить, то она будет здоровее. Впрочем, мы не обижаемся друг на друга, верно, Машка? – он положил свою тяжелую руку на плечо жены, которая, глядя на него влюбленными глазами, залилась смехом.

Мне сразу вспомнилась одна знакомая казачка, муж которой устроился в город прислуживать генералу и через некоторое время забрал ее из станицы к себе, но уже вскоре она, рыдая, жаловалась на супруга и просилась обратно:

– Я больше ему не нужна! – причитала она сквозь слезы. – Мы уже месяц как живем вместе, а он еще ни разу меня не побил!»

 

ГОТОВ ВСЮ ЖИЗНЬ ПИТЬ ЗА СЕБЯ И ЗА ТОГО ПАРНЯ

 

Из готовящихся к печати в России записок французского путешественника Поля Лаббе (1867–1943) «По главным дорогам России между Волгой и Уралом» (Париж, 1905) о пребывании с. Акбулак Акжаикского района Западно-Казахстанской области Республики Казахстан. Перевод Л. Ф. Сахибгареевой:

 

«Вслед за тем я вместе с офицерами и батюшкой направился в атаманскую палатку, где был накрыт стол, обильно заставленный закусками, самогоном и рябиновой настойкой. Священник произнес тост за здоровье войскового атамана, который лишь пригубил спиртное, и чокнулся с присутствующими. Пропустив первый стакан, он налил еще пару и подошел ко мне, но атаман предупредил его:

– Отец Михаил! Наш француз не пьет самогона, а предпочитает только вино.

– О, матушка, Пресвятая Богородица! Как такое можно?! – оторопел служитель бога.

Однако он быстро пришел в себя и залпом выпил содержимое сначала одного стакана, затем еще раз изумленно взглянул на меня, и, видимо, решив, что добро не должно пропадать, разом опустошил второй.

– Нельзя пренебрегать дарами Создателя! – воскликнул он.

– Ну раз Вы, отец Михаил, пьете за двоих, считайте, что половину этого составляет моя доля, – успокоил его я.

Все покатились со смеху: очевидно, они подумали о том же.

– Вы меня обижаете, – недовольно буркнул поп, – я не пью за других!

– Ну не сердитесь, отец Михаил, – примирительно произнес я, протягивая ему руку, – не сердитесь. Поскольку дары божьи воистину не следует отвергать, я прошу Вас пить за меня до конца Вашей жизни.

– Не надо мне повторять это по несколько раз, – обрадовался он, – я согласен, согласен!

– А ты, Мишка [1], помнишь, что тебе сказал епископ? – укоризненно изрек ему один из офицеров, видимо, знавший священника с детства.

– И что же?

– Уже забыл? Так я тебе напомню. Он сказал: «Сын мой, знайте, что употреблять можно, но нельзя злоупотреблять!»

– Дружище, тут ты не прав! – воскликнул отец Михаил. – Мы с французом уже обо всем договорились. Когда я предстану перед Всевышним, и мне придется отвечать за свое пьянство, я объясню, что половину из выпитого мною принадлежит мусье Павлу!

Эх, святой отец, святой отец! Сколько же тебе, должно быть, пришлось в тот день выпить за нас двоих! И я даже не решаюсь предположить, сколько своих грехов ты припишешь мне на Страшном суде…».

 

[1] Мишка – уменьшительно-пренебрежительная форма имени Михаил (прим. авт.).

 

© Поль Лаббе, Игорь Кучумов, текст, 2016

 

© Книжный ларёк, публикация, 2016