Андрей Карпенко. Пятая альтернатива князя Владимира

ПЯТАЯ РЕЛИГИОЗНАЯ АЛЬТЕРНАТИВА КНЯЗЯ ВЛАДИМИРА I

(из книги А. А. Карпенко «Русь северян Вещего Олега»)

Долгое время в научной литературе господствовало мнение, что в конце X в., при выборе монотеистической (признающей одного Бога) религии, у Русского государства имелось четыре религиозных альтернативы. Причём считалось, что все альтернативы, за исключением православной, были якобы заранее обречены на неуспех. Опиралось это мнение главным образом на тексты «Повести временных лет» под 986–988 гг. Однако при этом упускался из виду характер другой реформы, на этот раз языческой, проведённой тем же князем Владимиром, но в 980 г.

В «Первой Новгородской летописи» в частности сказано:

«И пакы нача княжити Володимеръ въ Киевъ, и постави на холмъ внъ двора теремнаго: Перуна древяна, а главу сребрену, а усъ златъ, и Хоръса и Дажьба и Стриба и Сеимарекла и Мокошь. И жряху имъ наричюще их богы… на томь холмъ церкви святого Василия есть, якоже послъди скажемъ. Мы же на преднее възратимся. Володимиръ же посади Добрыню в Новъгородъ... И пришед Добрыня къ Новугороду, постави Перуна кумиръ над ръкою Волховомъ, и жряху ему людие новгородстъи акы богу» (Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов // Полное собрание русских летописей. Том 3. – М.: Языки русской культуры, 2000. – С. 128).

Здесь удивляет ряд обстоятельств: среди богов пантеона отсутствует Велес, хотя в двух предшествующих договорах с византийцами (в двух из трёх), в частности, в договоре 971 г., он приведён как гарант клятвы наряду с Перуном (Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Том 1. – М.: Языки русской культуры, 2001. – С. 73). Как же так: в 971 г. его именем клялись при договорах, а в 980 г. не включили в обширный пантеон? Отсутствует в пантеоне Владимира и Сварог, по данным церковных поучений, очень почитавшийся славянами-язычниками как бог неба, отец других богов, бог-кузнец и бог-пахарь (Серяков М. Сварог. – М.: Яуза, Эксмо, 2004. – С. 683).

Еще более странное обстоятельство: в сообщении о Новгороде назван только Перун, а в сообщении о Киеве – шесть богов; к тому же из них только Перун описан, а остальные лишь перечислены. Зато в конце рассказа о киевских событиях стоит замечание: «Мы же возвратимся к предшествующему», которое в летописи обычно указывает на конец вставки. А. А. Шахматов в 1908 г. писал, что она начиналась сразу же за словами «вне двора теремного», то есть что имён богов сначала в тексте не было вообще. Но Г. В. Мансикка показал, что уже в древнейшем тексте новгородского сообщения имя Перуна было, а Г. Ловмяньский, что имя Перуна было и в киевском сообщении. Вставку оба они начинали сразу за описанием Перуна.

Первоначальное отсутствие в тексте остальных богов доказывалось тем, что и в дальнейшем летопись их игнорировала: описывая возвращение Владимира из Корсуня обращённым в христианство, летопись шаблонным схематическим выражением сообщает о сожжении и разбитии остальных идолов, а вот судьба идола Перуна описана подробно и конкретно – его, привязав к конскому хвосту, влекут с горы к ручью и т. п. и т. д.

Всё это может лучше объяснить общую суть языческой реформы Владимира. Не очень ясно, чего он добивался бы установлением нескольких кумиров на холме вне двора, если и до него славяне почитали того же Перуна и других богов. Изменить состав пантеона? Если же предположить, что он установил одного Перуна в Киеве и его же в Новгороде, то вся операция становится попыткой введения монотеизма на языческой основе. Заставить всех поклоняться только богу-громовику князя и его дружины (Клейн Л. С. Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества. – СПб.: Евразия, 2004. – С. 150).

О том, что первая религиозная реформа Владимира имела именно характер установления общегосударственного верховного бога – писал в начале XX в. Аничков, в наше время этой версии придерживаются историки М. А. Васильев и белорусский историк Л. С. Клейн. М. А. Васильев рассматривает «выбор вер» как гораздо менее предопределённой, чем это принято полагать. Перед Русью стояли тогда не четыре альтернативных возможности приобщения к мировой тенденции монотеизма, а пять. Пятой альтернативой было преобразование язычества в монотеистическую религию. Языческая «перунова» религиозная альтернатива была вполне реальной перспективой. «Веских препятствий для допущения исторической возможности реализации на Руси «пятой религиозной альтернативы» (отличной от традиционно рассматриваемых в литературе четырех вариантов – ислам, иудаизм, христианство западно-римского и греко-православного обряда) нет. Пятая религиозная альтернатива есть сравнительно длительное функционирование на Руси языческого культа Перуна в качестве официального общегосударственного. Если бы для Руси не сложилась крайне выгодная ситуация в отношениях с Византией, когда правящая там Македонская династия оказалась на грани катастрофы, ситуация, которая послужила первотолчком к цепи событий, завершившихся принятием Русью христианства, вполне допустимо предположить, что в качестве таковой еще сравнительно продолжительный период могла оставаться «Перунова вера». Реализовывалась бы пятая религиозная, языческая альтернатива (Там же – С. 150).

Как известно, в истории Старого Света имеются примеры достаточно длительного использования традиционных языческих культов в период складывания и функционирования государственных образований.

В Японии, на базе языческих культов сложилась и до сих пор сохраняет общегосударственный характер система синтоизма. Походы Чингисхана и его ближайших преемников велись крупнейшей в тогдашнем мире языческой державой – Монгольской империей. Оформление громадной имперской территории Рима происходит задолго до превращения христианства в государственную религию. И количество подобных примеров можно многократно увеличить. Язычество вполне успешно обслуживало социальные, политические и идеологические потребности государств (Арапов Д. Ю. Историография книги: Васильев М. А. Язычество восточных славян накануне крещения Руси: Религиозно-мифологическое взаимодействие с иранским миром. Языческая реформа князя Владимира. М., 1999 // Вопросы истории. 2001. – № 1. – С. 167).

В ряду названных нами примеров особо ярка и показательна типологическая параллель, связанная с историей Великого княжества Литовского. Это государственное образование, сложившееся в первой половине – середине XIII в. Долгое время великие литовские князья оставались язычниками. Лишь в 1385 г., согласно условиям унии, заключённой между Польшей и Литвой, христианство католического обряда стало здесь официальной государственной религией. До этого в течение примерно полутора столетий в самом центре Европы, в которой с XI в. абсолютно доминировало христианство, существовало и функционировало государство, на официальном уровне как государственная целостность (в том числе в глазах своих ближайших православных и католических стран-соседей), являвшееся языческим (Там же – С. 167). Однако долгое время это не служило кардинальным препятствием для успешного развития внутренней жизни Литвы и широкого международного признания.

Но следует помнить, что движение по этому пути всё равно было бы ограниченным по времени. В реальной ситуации Русь не могла так же успешно, как это случилось впоследствии, развивать свою экономику, культуру и дипломатию, оставаясь при этом вне культурного круга мировых религий. Поэтому следует признать, что конечное предпочтение Владимира, остановившего свой выбор именно на византийском варианте, позволило Русскому государству войти в круг крупнейших европейских христианских держав того времени (Клейн Л. С. Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества. – СПб.: Евразия, 2004. – С. 150).

© Андрей Карпенко, текст, 2008

© Книжный ларёк, публикация, 2017