Андрей Карпенко. Ранняя письменность Древней Руси

А.А. Карпенко

 

О ВОЗМОЖНОМ ХАРАКТЕРЕ ПИСЬМЕННОСТИ В ДРЕВНЕЙ РУСИ В ПЕРИОД ФОРМИРОВАНИЯ ЕЁ ТЕРРИТОРИИ И ПОЛИТИЧЕСКОГО ЕДИНСТВА (ПО ДАННЫМ ПИСЬМЕННЫХ ИСТОЧНИКОВ)

 

УДК 93/94

 

Редакция Вестника ЕДС (Екатеринбургской духовной семинарии), 13 марта, 20:55.

«Уважаемый Андрей Александрович! Поданная Вами публикация в Вестник ЕДС получена! Благодарим за сотрудничество с нашим журналом. После проведения двойного слепого рецензирования редакция Вестника сообщит Вам о принятом решении. Обычно процедура рецензирования и принятия решения занимает 30-60 календарных дней. По всем вопросам Вы можете писать в редакцию журнала по электронной почте: vestnik-eds@yandex.ru С уважением, редакция Вестника ЕДС».

 

Андрей Карпенко, 13 марта, 20:58. Кому: vestnik-eds@yandex.ru

«Уважаемая редакция Вестника ЕДС! Спасибо! Буду ждать с нетерпением. С уважением, Андрей Александрович Карпенко».

 

Редакция вестника ЕДС <vestnik-eds@yandex.ru>14 марта 2024, 8:51.

«Добрый день, уважаемый Андрей Александрович.

Прежде чем Ваша статья будет взята в работу, необходимо ее оформить согласно требованиям нашего журнала:

1. Объем раздела Аннотация должен составлять 2000-2200 тыс. знаков с пробелами;

2. Подстрочные ссылки и Список используемой литературы оформлены не совсем корректно;

3. Нужно добавить англоязычную часть, в том числе правильно оформленный раздел References.

Подробно с правилами оформления статей можете ознакомиться в прикрепленном файле. После всех исправлений пришлите статью в ответном письме. С уважением, редакция Вестника ЕДС».

 

Андрей Карпенко <aakarpenko1983920@mail.ru>19 марта 2024, 11:31.

«Здравствуйте, уважаемая редакция Вестника ЕДС!

Ваш покорный слуга сделал всё, что было в моих силах. Прошу помощи в дальнейшей доработке статьи и надеюсь, что, если это Богоугодное дело, да поможет нам Господь! Андрей Карпенко».

 

Андрей Карпенко <aakarpenko1983920@mail.ru>2 апреля 2024, 17:13

«Уважаемая редакция Вестника ЕДС!

13-го марта я отправил вам свою статью. Вы мне 14-го ответили, что она требует доработки, и я отправил вам доработанный вариант 19-го числа. К сожалению, в том варианте не было перевода её части на английский. Прошу вас ответить мне – приняли ли вы такой вариант к публикации? Дело в том, что прихожанка нашего храма, преподающая в школе английский язык, могла бы помочь с переводом. Её просьба спросить у вас, точно ли нужен этот перевод. Женщина уже пожилая и подводит зрение. Если статья подходит к публикации, то она могла бы во славу Божию сделать подобный перевод. С уважением, Андрей Александрович Карпенко».

 

Редакция вестника ЕДС <vestnik-eds@yandex.ru>2 апреля 2024, 15:24.

«Добрый день. Ваша статья проходит процедуру двойного слепого рецензирования, по результатам которой редакция примет решение о возможной публикации. За это время можете подготовить англоязычную часть. С уважением, редакция Вестника ЕДС».

 

Перевод на английский язык названия, аннотации, ключевых слов списка источников и литературы отправлен 13.04.2024 г.

 

Андрей Карпенко <aakarpenko1983920@mail.ru>15 мая 2024, 18:54.

«Христос Воскресе, уважаемая редакция Вестника ЕДС! Как продвигается работа над моей статьёй? С уважением, Андрей Александрович Карпенко».

 

Редакция вестника ЕДС 16 мая, 9:20.

«Воистину Воскресе, добрый день, уважаемый Андрей Александрович!

Ваша статья прошла процедуру двойного слепого рецензирования, по итогам которой редакция приняла решение отказать Вам в публикации присланного материала.

Ниже можете ознакомиться с заключением экспертов.

«Статья "О возможном характере письменности в Древней Руси в период формирования её территории и политического единства (по данным письменных источников)" не по профилю журнала. В ней присутствуют ничем не обоснованные домыслы (типа «ИеРУСалим и РУСЬ»). Некоторые предположения не соответствуют действительности: например, что русскому человеку была чужда история Иудеи, Греции и Рима. С чего автор это взял? Древнерусские тексты как раз свидетельствуют об обратном».

С уважением, редакция Вестника ЕДС».

 

16 мая, 15:59 «Добрый день, уважаемая редакция!

С заключением экспертов не согласен.

"Ничем не обоснованные домыслы (типа "ИеРУСалим и РУСь)" это как? Следует читать внимательнее. Оба эти слова имеют общую составляющую. Это не домысел, а русский язык. Большие буквы просто на эту составляющую указывают. Не более того. В тексте, кстати, указывается природа названия Иерусалим, как великий Салим. Читайте внимательнее. По другой версии Салим это город в Галилее Иудейской, который посещал Иоанн Креститель ("А Иоанн также крестил в Еноне, близ Салима" и т.д. (Ин 3:23).

"Некоторые предположения не соответствуют действительности: например, что русскому человеку была чужда история Иудеи, Греции и Рима" и т.д. Древнерусские тексты как раз свидетельствуют об обратном". В работе говорится о том, что история этих стран была чужда русскому человеку только вне контекста библейской истории.

Почти все сюжеты в древнерусской литературе об этих странах были позаимствованы из Библии или различных её пересказов и переработок. Русскому человеку эти страны были действительно чужды. Где о них хоть более или менее массово, например, в берестяных грамотах, которых уже более тысячи, или "Слове о полку Игореве"? Даже до революции более 3/4 населения страны было безграмотным, а Иоанн Кронштадтский и Константин Леонтьев даже высказывались против ликвидации безграмотности среди крестьян. Почти все источники о древности составляли священнослужители. Поэтому нельзя сказать, что статья прямо-таки "не по профилю журнала". За счёт проблемных мест статью можно было бы немного сократить, а не заниматься навешиванием ярлыков.

С уважением, Андрей Александрович Карпенко» (ответа на 20.05.2024 г. от редакции не последовало).

 

Аннотация. Большое разнообразие в географическом расположении мест, в которых учёные ищут прародину индоевропейцев, разбросанных чуть ли не по всей Евразии, не могло не навести в конце XX века исследователей на мысль о том, что подобного ему единого этнического ядра никогда и вовсе не существовало. Но расшифровка ДНК показала, что такое единство всё же было и современными потомками его носителей являются представители гаплогруппы R1a, которая встречается по всей Евразии, но особенно часто у представителей высших каст Индии и у славян (и там и там до 70%, но в целом не менее чем у половины представителей как тех, так и других). Так как наиболее массовое расселение представителей гаплогруппы R1a происходило в период, когда в различных уголках Евразии (Египет, Шумер, Китай, Индия) уже существовала письменность, встал вопрос о том, могла ли существовать письменность и у прото- или праиндоевропейцев в период до окончательного распада их общности. Было замечено, что почти все народы, в среде которых зародились именно слоговые системы письма (линейное письмо А и линейное письмо Б, греческое кипрское слоговое письмо, брахми и развившиеся на его основе деванагари, бенгали и т.д.), являлись именно индоевропейскими. Другие народы (японцы, эфиопы, народы Юго-Восточной Азии) или заполучили письменность от своих индоевропейских по языку соседей, или преобразовали буквенные или иероглифические системы письма своих неиндоевропейских соседей.

Ключевые слова: Летопись Иоакима Новгородского, миссия святых равноапостольных Кирилла и Мефодия в Хазарию, Евангелие и Псалтырь, Херсонес, Крым, русы, славяне.

Цитирование: Карпенко А. А. О возможном характере письменности в Древней Руси в период формирования её территории и политического единства (по данным письменных источников) // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 0000. № 00. С. 000-000.

Сведения об авторе. Карпенко Андрей Александрович – соискатель на учёную степень кандидата исторических наук Института переподготовки и повышения квалификации МГУ им. М.В. Ломоносова (Россия, г. Москва), преподаватель Волгодонского Техникума информационных технологий, бизнеса и дизайна им. В.В. Самарского (Россия, г. Волгодонск). E-mail: aakarpenko1983920@mail.ru.

 

Andrey A. Karpenko

 

About the possible character nature of writing in Ancient Russia during the formation of its territory and political unity (according to written sources)

 

Abstract. There is a great variety in the geographical location of the places where scientists are looking for the ancestral home of the Indo-Europeans, scattered almost throughout Eurasia. It couldn't but lead the researchers at the end of the 20th century to the idea that such a single ethnic core has never existed at all. But the DNA decoding showed, that there was such unity after all and the modern descendants of its bearers are representatives of the haplogroup R1a, which is found throughout Eurasia, but especially often representatives have the Upper Castes of India and the Slavs (both there and there about 70%, but in general, no less, than half of the representatives how both those and others). Since the most widespread settlement of representatives haplogroup R1a happened during the period, when in different parts of Eurasia (Egypt, China, Sumer, India) there was already a written language the question arose about, if the Proto-Indo-Europeans had writing In the period before the final disintegration of their community. It has been noticed that almost all nations, In the environment of which they the syllabic systems of writing originated (Linear A and Linear B, the Greek Cypriot syllabic writing, Brahmi and developed on its basis Devanagari and Bengali, and so on) were exactly Indo-European. Other nations (Japanese, Ethiopian, the peoples of Southeast Asia) either got writing from their Indo-European neighbors, or converted alphabetic or hieroglyphic writing systems of their non-Indo-European neighbors.

Keywords: Ioachim Chronicle, Khazar mission Saints Cyril and Methodius Equal to the Apostles, The Gospel and Psalter, Chersonesos, Crimea, Russ, Slavs.

Citation: Karpenko Andrey A. About the possible character nature of writing in Ancient Russia during the formation of its territory and political unity (according to written sources)

About the author. Karpenko Andrey Aleksandrovich – Institute of retraining and professional development of Lomonosov Moscow State University (Russia, Moscow). Volgodonsk College of Information Technology, Business and Design named after V.V. Samarsky (Russia, Volgodonsk). E-mail: aakarpenko1983920@mail.ru.

 

Большое разнообразие в географическом расположении мест, в которых учёные ищут прародину индоевропейцев, разбросанных чуть ли не по всей Евразии, не могло не навести в конце прошлого века исследователей на мысль о том, что подобного ему единого этнического ядра никогда и вовсе не существовало. Но расшифровка ДНК показала, что такое единство всё же было и современными потомками его носителей являются представители гаплогруппы R1a, которая встречается по всей Евразии, но особенно часто у представителей высших каст Индии и у славян (и там и там до 70%, но в целом не менее чем у половины представителей как тех, так и других)[1]. Так как наиболее массовое расселение представителей гаплогруппы R1a происходило в период, когда в различных уголках Евразии (Египет, Шумер, Китай, Индия) уже существовала письменность, встал вопрос о том, могла ли существовать письменность и у прото- или праиндоевропейцев в период до окончательного распада их общности. Было замечено, что почти все народы, в среде которых зародились именно слоговые системы письма (линейное письмо А и линейное письмо Б, греческое кипрское слоговое письмо, брахми и развившиеся на его основе деванагари, бенгали и т.д.), являлись именно индоевропейскими. Другие народы (японцы, эфиопы, народы Юго-Восточной Азии) или заполучили письменность от своих индоевропейских по языку соседей, или преобразовали буквенные или иероглифические системы письма своих неиндоевропейских соседей.

Более поздние системы письма (например, скандинавские руны) сохранили явственные следы влияния своего слогового родоначальника, в частности в явлении консонантности (пропуске гласных), совершенно не свойственном для индоевропейских языков при их звучании, в отличие, например, от семитских, в которых гласные звуки при звучании в речи их носителей встречаются в несколько раз реже и не играют столь большой роли при чтении. Поэтому повнимательнее исследователи вроде бы должны были бы отнестись к таким фактам, что загадочные славянские надписи, обнаруженные на найденных археологами предметах или переданных иностранными путешественниками, читаются (правда, до последнего времени не всегда удачно) с помощью различных именно индоевропейских и именно слоговых алфавитов. Например, доктор исторических наук из Москвы Ю.Д Акашев читал славянские надписи с помощью слогового алфавита, разработанного на основе древнегреческого кипрского слогового письма[2], а исследователь из Санкт-Петербурга М.Л. Серяков пытался славянские надписи прочесть при помощи индийского слогового письма брахми[3]. Уже один этот факт говорит о близости всех трёх указанных систем письма – гипотетической древнеславянской, древнеиндийской (а именно от брахми пошли другие индийские системы письма – деванагари, бенгали и т.д., хотя и под большим влиянием финикийского и арамейского алфавитов) и древнегреческой (именно благодаря расшифровке кипрского слогового письма удалось затем расшифровать другое древнегреческое письмо – линейное письмо Б и сделать шаг по направлению к осмыслению линейного письма А именно, как слогового). Поскольку возможность существования слогового письма у славян большинство филологов отрицает главным образом на основании того, что они являются носителями фрикативной группы языков, но не объясняет того, почему у других индоевропейцев, так же носителей фрикативной группы языков, слоговые системы письма могли существовать тысячелетиями, имеет смысл заново, отбросив море однообразной и, в общем-то, в основном обзорной литературы (а по каждому источнику порой один обзор литературы в монографию не вместится), (при общей рабочей гипотезе о наибольшей вероятности именно слогового их характера) рассмотреть заново все имеющиеся письменные источники по данной теме, сделав это последовательно, один за одним, в связи друг с другом и друг за другом, начиная с одного из самых загадочных – так называемой «Иоакимовской летописи».

Мысль о том, что знаменитая «Иоакимовская летопись», названная по имени первого Новгородского епископа Иоакима Корсунянина, оставленная для нас первым русским историком В.Н. Татищевым, скорее всего, была первоначально написана не кириллическим и даже, видимо, не глаголическим, а каким-то другим письмом, в котором вариативность чтения знаков была значительно выше, чем в буквенных видах письменности, кажется фантастичной. Но она не может не возникнуть при чтении татищевского оригинала этого памятника и последующем обнаружении и осмыслении несуразностей и противоречий, содержащихся внутри его и особенно при его познаковом сличении с современным научным переводом, проведённом нами.

Чего стоит только замена в научном переводе личного имени «[Ю]| велий»[4] на сочетание союза «и» и прилагательного «великий» – «[и] вели[ки]й»[5] или, например, личного имени «Р[у]рик»[6], которое между прочим являлось славянским, а именно польским, а не скандинавским, личным именем, на «Р[ю]рик»[7]. Уже не говоря о переводе фразы «Олгу[, В]арягу [сущу]»[8] как «Ол[е]гу [, чистому в]арягу»[9], при том, что в отношении первого Древнерусского митрополита Михаила перевод подобной фразы звучит совсем по другому и фраза «болгарин[а суща]»[10] переводится, как «[который был] болгарин[ом]»[11]. Фраза «под [именем Русск]о[й] би[бли]о[те]к[и]»[12] в примечаниях В.Н. Татищева переводится, как «под[р]об[ный сп]и[с]ок»[13] и т.д. и т.п.

Всего различий между двумя вариантами одного и того же памятника до нескольких тысяч (пусть все они детально анализируются последующими исследователями, поскольку места этому в приложении к одной статье найти трудно) и вызваны они не только попыткой осовременить древний язык и сделать памятник более понятным для современных учёных и читателей, но и сгладить противоречия внутри самого этого памятника. В купе со сходными противоречиями в аналогичных по информации текстами «Повести временных лет», «Никоновской летописи» и другими памятниками древнерусской литературы они заставляют принять/согласиться с вероятностью того, что письмо это, скорее всего, могло быть слоговым (ведь в слоговом крито-микенском линейном письме «В», например, слова тоже зачастую скорее угадывались, чем читались точно, и существовало до сорока вариантов чтения одного и того же знака). Возможно всё же, дело не историка, а профессиональных филологов обнаружить и проанализировать все подобные нестыковки, но наше дело для зачина обратить внимание на наличие хотя бы некоторых из них, то есть, на сам факт их существования.

Вот десяток, на наш взгляд, самых основных из них:

В «Иоакимовской летописи» рассказывается о том, что Рюрик после переселения своего в Новгород «прилежа о ра[сп]раве земл[и] и прав[осуд]ии, [я]ко и де[ти] его»[14]. Здесь, удивляет фраза о детях. О каких «детях» Рюрика идёт речь? Ведь даже по смыслу «Иоакимовской летописи», как и по данным других источников, можно максимум и гипотетически притянуть к Рюрику Игоря и Аскольда. А здесь по смыслу данной фразы подразумевается наличие у него множества детей. Не зря в переводе этого отрывка, исходя из его наиболее очевидного и правильного смысла, «дети» были заменены переводчиками на «деда»: «прилежа о ра[зби]ра[тельст]ве [о] земл[е] и [у]прав[лен]ии, к[ак т]о [делал] и де[д] его»[15]. Но в славянских языках слова «дети» и «дед», как разные по своему звучанию, как в кириллических, так и в глаголических, как в церковнославянских, так и в древнерусских памятниках всегда достаточно чётко различались, и подобное смешение («дед» и «дети»), кажется, для них делом весьма необычным. Навскидку хотя бы один пример, подобный нашему, сразу и назвать трудно. И даже если они и существуют, то само это явление должно быть расценено, как весьма необычное и редкое.

Далее: в рассказе о Владимире «Древнем» говорится о том, что этот князь «прия[т] власть на всей земл[и]. Он имел жену от [В]аряг Адвинду, [в]е[л]ь[ми] прекрасну и мудру, о ней же многое стар[ых] повествуется и в песнях вос[к]л[ицаю]т. По смерти Владимира и матери е[в]о Адвинды княжили сынов[е] его и внуки до Буривоя»[16] и т.д. Здесь не может не удивлять тот факт, что одним и тем же именем называется сначала варяжская жена князя Владимира, а затем ещё и мать, но уже без уточнения, что она была варяжкой. Конечно, одно и то же имя могли иметь и его русская мать и его варяжская жена, но эту возможность необходимо рассматривать, как весьма маловероятную, поскольку такой знаменательный факт без сомнения был бы отмечен летописцем. Скорее всего, одно и то же слово при переписывании «Иоакимовской летописи» было один раз понято как жена и там указывалось её варяжское происхождение, а другой раз – уже как мать. Об этом приблизительно можно сказать то же самое, что и о предыдущей путанице деда с детьми. Слова «мать»/«матерь» и «жена» как с точки зрения своего звучания, так и с позиции своего написания, как в буквенной кириллической, так и в буквенной же глаголической своей графике, абсолютно разные. Единственное, что их (так же, как и слова «дети» и «дед») роднит, так это то, что оба они выражают собой понятия близкого родства и примерно совпадают между собой по количеству открытых слогов.

Дважды, причём в самом начале повествования об Игоре в «Иоакимовской летописи» места, где используется его (?) личное имя «Ингорь», оба раза в её переводе почему-то заменяется на более привычное нам – «Игорь». Это «И[н]гор[ь]»[17], и «[Е]гда И[н]горь возмужа»[18] на «Игор[я]»[19] и «[Ко]гда Игорь возмужа[л]»[20]. Тот факт, что по тексту оригинала «Иоакимовской летописи» личное имя «Ингорь» тоже вдруг, совершенно без предупреждения и какого-либо на то комментария заменяется на «Игорь» («Игор»[21]) не может не вызывать удивления. Ведь на Руси личные имена «Ингорь» и «Игорь» воспринимались как два совершенно разных личных имени[22] и их носители между собой, вероятно, никогда не смешивались. Быть может, в одном и том же сочетании слоговых знаков, возможно, ещё и слитых в одну лигатуру, один из летописцев пытался угадать, что же там всё-таки написано?

В «Иоакимовской летописи» существуют моменты, в истории Древней Руси нигде более и никогда не встречающиеся. Например, в ней есть факты (причём не один) о переименовании взрослых людей из одного языческого имени в другое. Первым из них является о якобы изначальном имени Ольги – Прекраса. В оригинале написано: «Прекраса Олга»[23] и «[иже] Прекраса [н]а[риц]а[ше]с[я], а Олег преименова [ю,] и наре[че] во свое имя Олга»[24]. В переводе имена Прекраса и Ольга уже написаны через тире «Прекраса[-] Ол[ь]га»[25], а так же «Прекраса [зв]а[л]ас[ь], а Олег п[е]реименова[л ее] и наре[к] во свое имя Ол[ь]га»[26]. Далее в тексте упор делается не на красоте будущей княгини, а на её мудрости. Но в «Повести временных лет», помимо подчёркивания умственных способностей этой княгини, под 955 годом рассказывается и о том, что даже в зрелом возрасте она пленила своей красотой византийского императора Константина Багрянородного[27]. Не может ли быть так, что поздний переписчик, не поняв, что речь здесь идёт не о личном имени, а о природном качестве этой женщины, воспринял его в данном конкретном случае, как личное имя, а в последующем её именовании Ольгой увидев факт её «переименования»? Но могло ли такое случиться в отношении буквенного (кириллического или глаголического) текста?

Правда, уже в другом месте рассказывается об аналогичном случае обратного порядка, когда «переименованное» имя в итоге затем за женщиной не удерживалось, и нигде более по другим источникам известным не было. Речь идёт о времени, когда князь Владимир I «Рогнед взя себе в жен[у,] и преименова [ю] Гориславою»[28] (в переводе: «Рогнед[у] взя[л] себе в жен[ы] и п[е]реименова[л ее] Гориславою»[29]). Но не является ли это не прижившееся имя указанием на племенную принадлежность Рогнеды и её отца? Вот, что по этому поводу пишет один из современных исследователей истории северян и их прямых потомков севрюков в своей работе о северянах: «Подводя итог краткому исследованию истории Севрюков, нельзя обойти и ещё одну довольно загадочную этногруппу, также неразрывно связанную корнями с историей древней Северской земли, так называемый древнерусский реликт – горюнов, особой языковой группе славянского населения. Горюны – бывшие монастырские крестьяне окрестностей древнего Путивля, ныне города в составе Сумской области Украины, со стены которого Ярославна плакала по плененному князю Игорю. Не причисляют себя горюны ни к русским, ни к украинцам, ни к белорусам, хотя довольно часто горюнов смешивают с белорусами. Это неверно. Происхождение горюнов до конца точно не установлено, скорее всего, сам термин «горюн» находит параллель со словом «огонь, гореть» – вспомним, что огонь играл в жизни древних славян далеко не последнюю роль (Иван Купала – праздники, связанные с костром, символом Солнца). Более того, в «Иоакимовской летописи», кроме широко известных полян, упоминаются и некие «горяне». Обнаружил их ещё В.Н. Татищев»[30].

В «Слове о полку Игореве» основатель Черниговских Ольговичей – Олег Святославич зовётся «Гориславичем» так же, как жена Владимира I Святого Полоцкая княжна Рогнеда в «Иоакимовской летописи зовётся «Гориславою»[31]. Поколения князей на Руси отсчитывались именно по её Полоцкой княжеской веточке. Именно Всеслав был «на седьмом веце», то есть, седьмом поколении от Олега Вещего – Трояна[32], согласно «Слову о полку Игореве».

Продолжим цитирование современного исследователя северян: «Кто же были горяне? Жители гор? Потомки славянского племени, поклонявшегося огню? Ещё одна загадка и полноценного утвердительного ответа на неё нет. Выше уже приводилась найденная параллель между некоторыми уже почти вымершими диалектами Брянщины и языку «Слова о полку Игореве». Так вот диалект горюнов также имеет колоссальное сходство с языком «Слова»: «ляпо бяшешь!» (красиво врёшь) и прочее. «Йон, йона (он, она)» должно быть схоже с белорусским «ён» и с говором воронежских однодворцев «ён, ёна» – отсюда и прозвище – ён, ёнка. Некоторые подобные слова попадались и в селе Бересток Севского района, Брянской области (Прим. автора), но население там, вероятно, больше тяготеет (тяготело) к русско-украинско-белорусско-севрюцкому, и лишь только популяционная близость наводит о мыслях родственности горюнам. А ведь здешние места никогда не пустовали, начиная с домонгольского периода! А вот название горюнами обычного чеснока есть «скорода», слово, как известно, греческое. Как оно попало сюда, на Северщину? Наверное, ещё Северяне «принесли» его в здешние края после походов на Византию в VI веке. Могли ли горюны донести до наших дней язык Древнекиевской Руси? Всё может быть… Новая Слобода, Линово, Калищи, Бывалино – сёла – настоящая кладезь особой культуры горюнов, к сожалению практически уже вымершей»[33].

В отрывке «Иоакимовской летописи», попавшем в состав «Никоновской летописи» и известном в научной литературе, как «Летопись Осколда»[34], говорится о том, что «въ лето 6372 убиенъ бысть отъ Болгаръ Осколдовъ сынъ»[35]. Никакой другой информации о факте его существования ни в этой летописи, ни в других не наличествует. И хотя под тремя последующими годами в той же «Никоновской летописи» Аскольд действует совместно с Диром[36], но фигура последнего кажется здесь абсолютно притянутой к нему и никакой самостоятельной роли не играющей, и даже вероятно уже и в природе не существовавшей, подобной фантому. Это противоречие легко разрешает допущение той возможности, что в войне с болгарами погиб сам князь Дир, а не сын Аскольда, а в дальнейший текст Дир был добавлен по летописной традиции из «Повести временных лет», в тексте которой эта парочка князей неразлучна даже, несмотря на то, что порой действует не во множественном, а в единственном числе. Личное имя «Дир» и термин для обозначения семейной номенклатуры близкородственных отношений – «сын» по количеству открытых слогов в своём составе, опять же, и уже, кстати, не в первый раз, между собой совпадают.

Весьма странным для «Иоакимовской летописи», при учёте того, что сам Иоаким был современником болгарского царя Самуила, называть этого царя «Симеоном», то есть, личным именем царя, правившего почти на век раньше («Царь же болгарский Сим[и]он присла [И]ере[и] учены и книги до[в]о[ль]н[ы]»[37] или в переводе: «Царь же болгарский Сим[е]он присла[л и]ере[ев] учены[х] и книги [в] до[стат]о[ч]н[ом количестве»][38]. Но для одного из переписчиков, жившего, очевидно, несколько веков спустя и, вероятно, не столь хорошо знавшего слоговое письмо, постепенно уже забываемое, это дело вовсе и не странное. Ведь при сравнении личных имён Самуила и Симеона, помимо опять же наличия примерного совпадения количества открытых слогов, вполне прозрачно и отчётливо выявляется и звуковое, а возможно и графическое (?), созвучие двух этих библейских имён.

Древлянский князь Мал, хотя и называется в «Иоакимовской летописи» «сыном Нискининым»[39], но, вероятно, сам был назван Малом по причине своего небольшого роста, а не являлся «сыном» какого бы то ни было «Нискини». Здесь слово предшествующее, объясняющему прозвище Мала его низким ростом было опять же почему-то воспринято одним из переписчиков «Иоакимовской летописи», как слово «сын».

«Иоакимовская летопись упоминает имя более нигде в других источниках не известного брата князя Святослава Игоревича Храброго – «Глеба»[40]. Но в примечаниях В.Н. Татищев упоминает уже не Глеба, а «Игоревы… Улеба сына его»[41] (перевод почти идентичен: «Игоревы… Улеба[,] сына его»[42]). И далее продолжает: «Глеб[:] Нестор едино[ю]… Улеба в договоре с [Г]реки упомянул[,] Улеб же и Глеб часто за [е]д[и]но [кл]а[д]е[но], и… Глеб испорченное»[43] (в переводе: «Глеб[.] Нестор едино[жды]… Улеба[,] в договоре с [г]рек[ам]и упомянул[.] Улеб же и Глеб часто за [о]дно [и то же приним]ае[тся], и… Глеб испорченное»[44]). Замечание В. Н. Татищева справедливо. Только тут же встаёт вопрос: что это было за письмо (имеется в виду письмо, которым было записана «Иоакимовская летопись), если в нём даже некоторые гласные буквы могут быть перепутаны с согласными? В слоговом письме с его обилием знаков такое обстоятельство не могло бы вызвать столь глубокого недоумения. Ведь нигде среди многочисленных списков летописей, всех как одной написанных кириллицей, имя Улеба не смешивалось с именем Глеба. Даже если какой-то такой пример и был, его, вероятно, следует рассматривать, как миновавшее историографию вопроса исключение. И всё это несмотря на то, что последнее имя (имеется в виду Глеб) было затем на Руси именем весьма популярным, поскольку его первым носителем на Руси был один из первых в её христианской истории святой – князь-мученик Глеб Владимирович.

Терминология для обозначения семейной номенклатуры близкородственных отношений (для деда-внука, жены-мужа, матери-сына или отца-сына и т.д.), а также, возможно, некоторые личные имена (подобно именам Ингоря или Игоря и Дира в «Иоакимовской» и «Никоновской летописях»), вероятно, одна из самых архаичных в реконструируемом учёными праиндоевропейском языке. Поэтому в подражание седой древности, в которой, вероятно, господствовала пиктография, терминология для обозначения семейной номенклатуры близкородственных отношений и во много более поздние времена могла быть, в имитирование ей, графически усложнена слитием сразу нескольких слоговых знаков в сложные лигатуры, в своё время вполне понятные и распространённые, а потому при быстром чтении легко тогда понимаемые подобно иероглифам, но которые поздние летописцы, в целом, вероятно, ещё вполне понимающие и правильно читающие слоговые тексты, порой просто пытались угадать и угадывали не всегда и не совсем правильно. Даже среди современных сторонников возможного существования слогового письма у славян не существует полного единообразия мнений по поводу его характера и того как всё-таки необходимо читать возможные слоговые письмена. Причём эпиграфист В.А. Чудинов тем и объясняет существенную разницу с другим эпиграфистом Г.С. Гриневичем в прочтениях слоговым способом одних и тех же надписей, что последний не умеет разлагать сложные слоговые лигатуры из нескольких знаков, которыми, по его мнению, наши предки, делая их подобно ребусам, не редко украшали свои надписи. А вариативность написания ими слоговых знаков в своих надписях, исходя из представлений этих исследователей, не может не удивлять. Для сравнения, из 130 выявленных В.А. Чудиновым знаков силлибария (слогового алфавита) «руницы» (так называет возможное слоговое письмо славян В.А. Чудинов), лишь 20 одним знаком при письме обозначали конкретно именно свой слог, гласный или согласный звук, что составляет всего 15,39%, а в возможно предшествовавшим им знаках «типа чертов и резов» (так называет возможное слоговое письмо славян Г.С. Гриневич) лишь 14 из 110, что составляет 12,73%. Правда, как можно заметить, разница не является столь существенной, как можно было бы ожидать в типах письма, с количеством знаков в среднем в 5 раз большим, чем в буквенном ((110+130) : 2/24=5). Поэтому нельзя полностью обойти важный вопрос о самой возможности существования славянского письма задолго до святых равноапостольных Кирилла и Мефодия.

Вероятно, первоначально «Иокимовская летопись» была частью «Первой Новгородской летописи старшего извода», но в отличие от остального её текста она была написана слоговым письмом, видимо, тогда на Руси ещё многим понятным и хорошо читаемым. Затем, когда кириллица на Руси абсолютно вытеснила слоговое письмо, отношение к этому письму резко изменилось, и оно стало восприниматься уже как письмо языческое не только по времени своего создания, но и по своему внутреннему характеру. Несмотря на явно прохристианский смысл текста «Иоакимовской летописи», она была вырвана из списка «Первой Новгородской летописи старшего извода», но её текст всё же был сохранён. Когда отношение к слоговому письму изменилось, но его безошибочное чтение среди людей стало большой редкостью, в период близкий ко времени составления «Никоновской летописи», «Иоакимовская летопись» была, хотя и с вышеприведёнными ошибками и несуразностями, переписана на кириллице. Часть «Иоакимовской летописи», а именно две страницы из одной из трёх тетрадей, заполученных В.Н. Татищевым, была вырвана уже из этого переписанного на кириллицу её варианта и вставлена в «Никановскую летопись». Это знаменитая «Летопись Осколда». При этом она была дополнена погодным списком и, где, правда, это только оказалось возможным, согласована с основным текстом «Повести временных лет», общим для всех остальных летописей древнерусского периода. Когда В.Н. Татищев заполучил знаменитые тетрадки, он поверил в принадлежность «Иоакимовской летописи» именно Иоакиму Корсунянину. Настолько архаичным в сравнении с другими летописями (а «Слово о полку Игореве» к тому моменту найдено ещё не было) был её язык. Но В.Н. Татищев не мог не отметить, что хотя в памятнике «склад стар[о]й», но при этом письмо, которым был он переписан было достаточно «новое» («письмо новое, но х[у]дое, склад стар[о]й, смешенн[о]й с новым, но сам[о]й простой и наречие [Н]ов[о]городское»). Попытки учёных выдать «Иоакимовскую летопись» за позднюю компиляцию наталкиваются всё же, судя по тесту, приведённому В.Н. Татищевым, на достаточную её монолитность, единообразие языка и на оригинальность и необычность приведённой в ней информации. Ведь абсолютно все, даже самые поздние летописи, отталкиваются от общей с «Повестью временных лет» основы, а не наоборот пытаются противопоставить ей свою оригинальность.

Конечно, можно возразить, что текст «Иоакимовской летописи» за период с рубежа X-XI вв. и вплоть до первой половины XVIII века, когда он и был обнаружен в форме трёх переписанных тетрадей В.Н. Татищевым, вероятно, неоднократно подновлялся, на возможность чего мне указали д.и.н., профессор А.В. Майоров и заместитель главного редактора журнала «Исторический формат» М.И. Жих. Но опыт «Повести временных лет» рубежа XI-XII вв., сохранившийся в составе Ипатьевской и Лаврентьевской летописей XIV века подсказывает, что язык «Иоакимовской летописи» при неоднократном переписывании так же, как и в «Повести временных лет», обновлял, вероятно, в большей степени свои прилагательные и глаголы и в меньшей степени существительные, которые и подверглись выше анализу. Поэтому результаты этого анализа, пусть и с определённой долей осторожности, но достойны самого пристального внимания.

Вопросы о письме у славян до Кирилла, о его существовании, происхождении, характере и т.д. появились чуть ли не одновременно с зарождением творения святого Кирилла – его азбуки, названной впоследствии по его имени Кириллицей. Дело в том, что с древнейшим славянским письмом сам Кирилл столкнулся непосредственно за несколько лет до создания кириллицы или глаголицы, и начала перевода богослужебных текстов, осуществляемого им, его братом Мефодием и их учениками. Причём это знакомство с древнейшим письмом славян описано нигде иначе, как непосредственно в «Паннонских житиях» святых братьев, созданных после их смерти их учениками в Моравии и Болгарии. Несмотря на их обилие и существование различий в них, во всех 23 списках «Жития святого Кирилла-Константина»[45] и в 8 списках «Жития святого Мефодия», момент знакомства Кирилла-Константина с письмом славян до составления им азбуки описан во всех списках везде и причём везде примерно одинаково. Это место является как бы общим, каноническим.

Во время путешествия братьев в Хазарию с миссионерской целью по пути следования они вынуждены были остановиться в греческом городе Херсонес, что в Крыму. В Херсонесе Константину удалось найти Евангелие и Псалтирь «Русскими письмены писана»[46], а также человека, говорившего этим языком. Константин, беседуя с ним, научился этой речи и на основании этих бесед разделил письмена, то есть знаки, на гласные и согласные буквы и с помощью Божией начал читать и объяснять найденные книги[47].

Во-первых, следует сначала выяснить точное значение понятий «Евангелие» и «Псалтирь», Толковый словарь В.И. Даля даёт два значения слова «Евангелие»:

1) учение Господа о Царствии Божием, Благовестие, первая и главнейшая часть Нового завета, состоящего из четвероевангелия, посланий апостольских и апокалипсиса;

2) слово Божье о жизни, деяниях и учении Господа нашего Иисуса Христа[48].

Таким образом, ещё в XIX веке понятие «Евангелие» имело узкий и широкий смысл. Евангелие, как одна из четырёх четвертей четвероевангелия, то есть, как Евангелие одного из четырёх апостолов – с уточнением кого именно. Если же принимать широкий смысл, то под Евангелием следует понимать весь Новый завет в целом. Нам следует принять в данном случае широкое понимание данного понятия, главным образом по двум причинам:

1) Псалтирь – важнейшая христианская книга Ветхого завета, наряду с Евангелием, так же была «русскими письменами писана». Но важнейшая для христиан часть Ветхого завета уступала по значимости любой из книг «Нового завета». Какой смысл переводить одно из Евангелий и, минуя все значительно более важные книги «Нового завета» – другие Евангелия, апостольские послания и апокалипсис, сразу приступать к переводу менее значимого для христиан Псалтыря?

2) Понятие «Евангелие» в смысле всего «Нового завета» в полной мере стыкуется с, казалось бы, более широким понятием Библия. Да, как пишет В.И. Даль, «Библия – это слово Божие в своей полноте, Святое писание Ветхого и Нового заветов». Но, «иногда… собственно Библией называют один Ветхий завет»[49].

Таким образом, широкое понятие Евангелия соприкасается и стыкуется с узким понятием Библии, как, соответственно новозаветной и ветхозаветной составляющих Святого писания христиан.

Таким образом, уже к 860 году н.э., то есть ко времени визита Константина Философа (святого Кирилла) в Херсонес загадочными «русскими письменами» были уже «писаны», вероятно, весь «Новый завет» и значительная часть «Ветхого завета». Насколько эта работа опередила своё время, можно понять из следующего факта. Древнейшая из известных на Руси кириллических книг, так называемое «Остромирово Евангелие»[50], вероятно, много уступающая книгам, виденным святым Кириллом в Херсонесе, было записана лишь почти через два века после его поездки, в 1056-1057 гг., уже при детях и наследниках Ярослава Владимировича Мудрого. А полный перевод Библии на русский язык был завершён Российским Библейским обществом и опубликован по благословлению Святейшего Синода лишь через более чем тысячу лет, уже в последней четверти XIX века. При этом сей перевод осуществлялся с перерывами в течение 60 лет.

Что же это была за письменность, столь развитая, что с её помощью можно было записывать столь объёмные и сложнее тексты? Что это была за культура, литература, цивилизация, её развившая, и куда они подевались? Какого уровня распространения в ней достигло христианство? Чтобы перевести весь «Новый завет» и самую объёмную книгу «Ветхого завета», потребовалось бы минимум несколько десятков лет и труд большого количества людей[51].

Сначала может даже показаться, что это рассказывается о какой-то другой Руси. Когда в XVIII веке Пётр I и Екатерина II приглашали немецких академиков поднимать российскую историческую науку, то те столкнулись со следующей ситуацией, которая вырисовывалась из древнейших русских летописей, житий, церковных поучений и т.д.:

Славянские племена, согласно этим источникам в представлении немецких академиков, не то что писать и читать не умели до призвания князей и до крещения, но жили по-скотски, как дикие звери. Причём подобное состояние их относится уже к раннему периоду Древней Руси. И ситуация лишь немного начала улучшаться с принятием христианства. Это конечно метафорическое преувеличение зарубежных учёных со ссылками на церковных авторов, которые, к тому же, писали о событиях, на века удалённых от них по времени. Но всё же. Археологи отмечают, что по уровню развития материальной культуры Древняя Русь даже несколько уступает предшествовавшим ей культурам II–IX вв., особенно в Днепровском Левобережье. А это черняховская[52], салтово-маяцкая, пеньковская, волынцевская[53] и др.[54] И, хотя первые две культуры не чисто славянские, участие в их создании славян у учёных не вызывает сомнения.

История знает немало примеров, когда схема линейного поступательного процесса развития стран, цивилизаций и народов не срабатывала. Многотысячелетние, пережившие небывалый подъём государственности, культуры, письменности и цивилизации Китай, Индия и Египет вступили в XX век нищими безграмотными придатками западноевропейских держав. В то же время в той же Западной Европе были так называемые «тёмные века», когда письменность, культура, цивилизация, правда, тоже относительно, но замирали на целые века. В Греции крито-микенского периода была культура, письменность, флот, армия, грандиозные сооружения. Но всё это было забыто, в том числе письмо, пока несколько веков спустя не возродилась цивилизация, уже в недрах классической Греции. А между эпохой Античной Греции и Рима и эпохой Возрождения и просвещения в Европе на тысячелетие укоренились «тёмные века» относительного упадка, пока падение столицы Византийской империи Константинополя и открытие испанцами Нового Света не всколыхнули её. В то же время арабский мир, процветавший в мрачное европейское средневековье, вступил в ХХ век не лучше Индии и Китая.

Первым источником, который может сделаться ключом для понимания, какой была письменность славян до Кирилла, является указания договора Олега с греками. Первое указание – это тот факт, отчего составитель в конце указывает, что договор был «писан Иоанновым писанием»[55]. Но что мешает нам под «Иоанновым писанием» видеть, вроде бы уже существовавшие в конце IX – начале X вв., кириллицу и глаголицу? Дело в том, что в том же договоре Олега есть указание на предшествующий договор руссов с греками, заключённый, вероятно, задолго до похода Олега, нарушение которого и вызвало его военное мероприятие на Константинополь-Царьград. Так когда же был заключён этот договор? Об этом есть указание патриарха Фотия[56] и другой источник, который датирует это событие. Второе окружное послание патриарха и этот источник говорят об успешном завершении похода для русов, об их богатой добыче, и о том, что их поход был спровоцирован нарушением греками неких договорённостей, имевшихся между руссами и греками ещё до сего похода. Вероятно, этот несохранившийся договор так же был записан «Иоанновым писанием», поскольку к этому заключению вроде бы подталкивает совмещение обоих указаний договора Олега между собой. Так вот поход был совершён в 860 год н.э.[57] и договор, вероятно, был заключён на месте. Иначе бы войско не вернулось так скоро восвояси. Так вот, договорённости, которые были нарушены греками накануне 860 год н.э., тоже, вероятно, были писаны «Иоанновым писанием» и были заключены вследствие осуществления другого похода русов, совершённого ими в 842 год н.э. на Амастриду[58], а, возможно, ещё около 790 года вследствие похода руссов на Сурож[59] – греческий город в Крыму. К сожалению, эти договоры, заключённые руссами и греками, не сохранились. Могли ли они не сохраниться столь щепетильными до подобных дел греками? История показывает, что ещё как могли. Относительно невыгодный для греков договор русского князя Игоря Старого с Византией они в своих книгах нигде даже не упоминают. А о другом русском князе – Вещем Олеге, который ещё до Игоря заключил с ними ещё более невыгодный для Византии договор, они как бы и не знают вовсе. Договоры Святослава, Владимира и Ярослава Мудрого с греками не сохранились даже на страницах летописей. Да и договоры Олега и Игоря, а так же преамбула к договору Святослава сохранены были совершенно непонятным для историков образом и по заключению А.А. Шахматова[60] были включены в «Повесть временных лет» спустя несколько десятилетий после написания её протографа, то есть изначального текста начальной русской летописи.

Так вот, если договор, заключённый между греками и русами вследствие похода Руси 860 года, был заключён на месте и в аутентичное время, то не столь провидчески случайным покажется тот факт, что Константин Философ 860-861 гг. встретил целое «Евангелие и Псалтирь», «писанные русскими письменами», в греческом городе Херсонесе в Крыму по пути своего следования в Хазарию[61].

Интересно, в плане изучения «Жития св. Константина-Кирилла» своеобразный и весьма колоритный «отчёт» одного из участников поездки в Киев за Анной – дочерью Ярослава Мудрого, просватанной за французского короля Генриха I, сохранился в качестве глоссы на полях «Псалтыри Одальрика», одного из клириков Реймсской церкви[62]. «Выясняется, что киевский князь Ярослав Владимирович незнаком с известным рассказом «Жития св. Константина-Кирилла», одного из славянских первоучителей, о том, что мощи св. Климента Римского были обретены в Херсонесе ок. 860 г. именно Константином, а вместо того излагает французскому послу совершенно апокрифическую историю о папе Юлии (337–352 гг.)! С мыслью, что в Киеве середины XI в. было неизвестно «Житие св. Константина-Кирилла», созданное в IX в. и принадлежащее к основным памятникам церковнославянской литературы, примириться очень трудно – но как иначе объяснить рассказ епископа Роже?»[63]

Может Константин целенаправленно искал в Херсонесе «русские письмена», поскольку, во-первых, после 860 года у греков должен был проснуться интерес к этому хорошо известному и всё же до сих пор таинственному для них варварскому народу. Во-вторых, подчинить или хотя бы приостановить продвижение русов возможно было, только сблизив их с греками. А как можно было это сделать предварительно, не крестив их по греческому обычаю? Столь гордый народ не крестится до тех пор, пока не поймёт сути веры Христовой. А этого, возможно, было достигнуть только путём крещения и проведения богослужения на родном языке? Изобретать азбуку вроде бы не надо потому, что есть «русские письмена», впоследствии прозванные «Иоанновым писанием». Но когда Константин получил задание от патриарха Фотия и обратился к греческим архивам, то он обнаружил, что в них есть только греческие экземпляры договоров, а копий русских нет. Вероятно, среди русов при их составлении были люди, понимавшие греческое письмо, а сами греки варварскими языками и письменами вообще видимо мало интересовались.

Вероятно, Константин и Мефодий изначально специального алфавита придумывать для славян не хотели, то есть, алфавит, хотя и особый, но на основе греческого. Зачем? Если он у славян уже был до этого. Но, после ознакомления с билингвой, коей послужили «писанные русскими письмены», «Евангелие и Псалтирь», поскольку, как уже предполагалось ранее, не обнаружилось параллельному греческому экземпляру русского текста договора, Кирилл резко охладел к этой идее. Казалось бы, вот тебе буквы уже готовые, которые, как говорится, не надо уже придумывать, вот тебе два гигантских по объёму параллельных текста, которые не могли не послужить билингвой, тут тебе пригодилось знание славянских языков, которые ты изучал с детства ещё в родной Солуни, тут тебе и знание других, отличных от греческого, языков и совершенно различных, кардинально отличных от греческой, консонантно-буквенных восточных систем письма. И разобрался же?! Об этом же и «Житие Константина» говорит[64]. Но, вернувшись из Хазарии в Грецию, а оттуда отправившись в Моравию, он почему-то решил создать алфавит на основе греческого, то есть почти с ноля. Спрашивается: почему? Вероятно, письмо это показалось Константину несовершенным, неподходящим для чтения текстов церковных и библейских книг, сложным для проведения, таким образом, с их помощью литургий и богослужений даже в сравнении с восточными буквенно-консонантными системами письма. Что это была пиктография или иероглифика – исключено, поскольку автор «Жития» рассказывает всё же о «буквах»[65], а не о рисунках, но то, что это письмо было именно слогом, исключать, по меньшей мере, нельзя. В критском линейном письме «В» было 187 знаков, как и в современном эфиопском, в котором их около двухсот. Оно носило слоговый характер, и было почти в восемь раз графически богаче изобретённого почти через тысячелетие греческого алфавита. Если попытаться современные переводы первых трёх Евангелий перевести в слоговую систему, то для этого понадобится 183 знака. Немногим больше их, хотя относительно древнего периода и ближе по количеству знаков, было и в индийской слоговой системе письма.

В древнем индийском письме брахми, как и в более современном деванагари, 36 основных знака. Но если сейчас в деванагари аж 17 знаков для обозначения гласных звуков и их оттенков, способных в геометрической прогрессии рождать соответствующее количество слоговых знаков, то в древности гласных, вероятно, было, как в латинском и славянских (если исключать йотированные гласные) языках, то есть не больше 5, что путём их механического перемножения давало или могло дать, не более 180 знаков (если 36 умножить на 5), не считая пяти гласных и 36 знаков с «вирамами», образующими согласные. Сейчас в деванагари, помимо всего прочего, 94 лигатуры, которые, вместе с вариантами остальных, дают более 700 знаков. Почти как в древнеегипетской иероглифике, где их было около 750.

Человеку, не привыкшему к другим системам письма, кроме буквенного, такое количество знаков кажется диким. Но, тем не менее, графически подобные знаки проще и они намного ближе к буквам, нежели чем к более громоздким и сложным иероглифам и пиктограммам.

Остаётся объяснить, почему это письмо в «Житии Константина» именуется «русским»[66], а в «Повести временных лет» оно названо «Ивановым писанием»[67]? Думается, что русским оно именуется по той причине, что из западных южных славянских земель это древнее письмо уже со второй половины IX века было окончательно вытеснено кириллицей и глаголицей, а часть их впоследствии перешла ещё и на латиницу. У восточных славян эти системы письма распространялись параллельно с христианизацией, а она массово осуществлялась не в середине IX века, а с конца X – начале XI вв. Во-вторых, это письмо было почему-то особенно развито у восточных славян, а у других оно так и осталось, как говорится, «без устроения». В причинах этого помогает разобраться второе название, или наименование «русских письмен» — это «Иваново писание».

Познакомиться достаточно подробно с «русскими письменами», и записанными с их помощью «Евангелием и Псалтырем» Константин в Херсонесе, конечно, не мог. Здесь, возможно, сказался факт времени необходимого для качественного копирования книг. Ведь Кирилл останавливался в Херсонесе ненадолго, и основная цель его миссии была миссионерская деятельность в Хазарии. Хотя он и понимал значение того, что было написано, но бегло читать и бегло писать, даже если это был знакомый язык, но записанное было незнакомыми ему доселе графемами, которых было в несколько раз больше, чем в любом буквенном, или в консонантном алфавите, он не мог. К тому же ему дали текст, а об его алфавите он узнавал лишь по ходу чтения. В «Житии Константина» есть намёк на то, чтобы он что-то выписывал по ходу своего чтения, или конспектировал текст, что алфавит этих «письмен» был ему показан или записан в начале или в конце текста. Если бы текст был буквенным, он бы эти графемы просто бы выучил за пару дней. Но дело, вероятно, всё в том, что в слоговых текстах бывает, что попадаются такие знаки, которые встречаются только раз в одном или нескольких Евангелиях. Для скрупулезного и долгого кропотливого разбора слогового текста необходимы годы, а Константину его лишь показали и дали попробовать его прочесть.

Тем не менее, столь большой знаток мировых письменностей и языков того времени, как Константин, не мог не сделать сравнительного анализа и определённых выводов о родстве и близости всех типов письменности, которые он знал, произошедших от финикийского алфавита и «русских письмён». Дело в том, что знаки таких письменностей, начинающиеся на определённый согласный звук, или заканчивающееся определённым гласным звуком, группируются таким образом, что знаки каждой группы могут рассматриваться как своего рода варианты одной и той же буквы. Поэтому в «Житии Константина» и говорится именно о буквах, а не просто о знаках. Например, в силлибарии русского слогового письма в представлении В.А. Чудинова, называемого им «руницей», если в знаке слога [нъ] – Н продлить влево горизонтальную мачту, то получившийся в итоге слог будет читаться уже как [ну] – -Н. Если же знак слога [нъ] – Н поставить набок, то получится знак слога [нь]. А если его поставить набок и прогнуть верхнюю мачту, убрав нижнюю, то получится знак слога [на] – Y. Если вертикальную мачту знака слога [нъ] – Н, поставленного набок, продлить вверх, то получится знак слога [ны]. А если ту же мачту того же знака продлить вниз, то получится знак слога [ни]. Если вертикальную мачту, поставленного набок, знака слога [нъ] – Н продлить и вверх, и вниз, то получится знак слога [ню]. А если в знаке слога [нъ] – Н продлить вправо горизонтальную мачту и убрать верхнюю половину первой вертикальной линии, то получится знак очень похожий на знак слога [ня]. С такой точки зрения любой слог группы, знаки которого начинаются на звук [н], по сути, можно рассматривать как вариант одного и того же знака, схожего по своей функции с согласной буквой консонантно-буквенного алфавита. То же и в отношении знаков других групп, начинающихся на другие согласные звуки, или заканчивающихся на одну и ту же согласную букву. Поэтому, когда исследователи, при чтении надписей на предметах быта, камнях и т.д. там, где это было только возможно, крутят в них те или иные знаки, или надписи целиком, не следует к этим процедурам с ходу относиться скептически, как к чему-то невозможному или недопустимому. Исследователи могут только догадываться, как была расположена та или иная вещь или камень, относительно автора надписи в момент её написания. А это может сыграть решающую роль в её возможном прочтении и расшифровке. Ведь вещи могут в течение времен переделываться, менять свою функцию и хозяина, камни передвигаться в другое место, сдвигаться, перевёртываться, в одно время использоваться в культовых целях, а в другое в качестве строительного материала и т.д. и т.п.

Но почему же всё-таки в договорах Древнерусских князей с греками древнейшее докириллическое славянское письмо было названо по имени Ивана/Иоанна, то есть, то ли Иоанна Крестителя, то ли апостола Иоанна, то ли Иоанна Богослова, то ли какого-нибудь церковного деятеля, то ли христианского священнослужителя, а не, допустим, как-то по-другому? Ответ на этот вопрос, думается, может быть достаточно сложным и многогранным. Следует понимать, что пользовались «русскими письменами» люди, являвшиеся язычниками, по крайней мере, в первое время его существования. Знакомство Константина с этим письмом не могло не вызвать и, вероятно, вызвало расспросы к Философу о его происхождении. Поэтому использование сакрального языческого письма для перевода библейских текстов, по крайней мере, в том виде, как оно до того использовалось язычниками, мы должны исключить. Вероятно, некий священнослужитель Иоанн переработал до того находящееся «без устроения» славянское письмо, дотоле использовавшееся славянами в быту, а потому вряд ли являвшееся столь же связанным со славянскими верованиями, как, скажем, то же православие с кириллицей у славян, или та же латиница с католицизмом у «латинян».

В этом плане интересна гипотеза, высказанная в историографии отцом Стефаном (Ляшевским)[68] о том, кем названный выше Иоанн являлся. Но о ней позднее. Сначала сразу следует предупредить, что несмотря на то, что высказанная отцом Стефаном гипотеза нами в целом поддерживается и принимается, тем не менее, ответ на поставленный выше вопрос нельзя назвать до конца удовлетворительным в деталях. Если бы Иоанн около 790 года н.э. создал письмо, которое в течение двух-двух с половиной веков после своего создания активно использовалось, логично было бы это письмо назвать «Иоанновым» или на русский манер «Ивановым письмом», а не «Ивановым писанием», которое мы видим, а точнее, упоминание о котором мы встречаем в конце договора Олега с греками. В отношении этого вопроса для его окончательного разрешения мы вынуждены искать другой ответ. Он заключается в гипотезе, что когда во второй половине XI в. писалась «Повесть временных лет», договоры Олега и Игоря с греками летописцам были известны, но многие из них уже не могли их перевести со слогового письма на буквенное без ошибок, поскольку уже не знали первого достаточно хорошо или, хотя бы, удовлетворительно. Ключом к пониманию слогового письма стали те «Евангелие и Псалтырь», «писанные русскими письмены», которые за двух с половиной веков до того показывал некий рус Константину Философу в Херсонесе. Сравнив тексты «Псалтыря и Евангелия», писанные по-русски, с их церковнославянским кириллическим переводом, летописцы смогли вновь прочесть слоговое письмо. А когда они начали читать другие тексты, записанные слоговым письмом, то оказалось, что это совсем казалось бы уже потерянные тексты договоров князей Олега и Игоря, заключённые русами с греками в первой полов X в. Перевести полузабытый текст, записанный полузабытым алфавитом, было очень сложно. С этим и связаны те сложности, которые встречаются при изучении этих договоров исследователями-историками. В частности, в личных летописях, казалось бы, одни и те же имена, встречающиеся текстах договоров, имеют по нескольку вариантов написания. Поэтому, когда исследователи попытались этимологизировать их по этническому признаку, то оказалось, что это напрямую сталкивалось с ответом на вопрос о том, какой из вариантов правильный. Дело в том, что схожесть знаков, начинавшихся на один и тот же согласный звук, или заканчивавшихся на одну и ту же гласную букву, было на письме порой так велико, что они путались. Если летописцу встречались слова, используемые в его время, исходя из количества слогов и принадлежности знака к группе, он их просто угадывал. Как можно угадать личное княжеское или боярское имя IX века, когда среди летописцев и князей в ходу были христианские имена и языческие имена-титулы, в основном оканчивающиеся на «-слав» и «-мир», которые были распространены у славян согласно источникам лишь с IX века? Тут должен был быть применён «принцип угадывания». Чтобы не путать восточнославянские племена и варягов, последних в текстах договоров зачастую ставили на первое место в перечне участников похода. Летописцы, исходя из распространения представлений времён конца X-XII вв. о варягах, как о скандинавах, и мнимого, основанного совсем на других принципах, а не на принципе главенства, руководства и первенства их при перечислении в договоре, стали «по-варяжски», а для конца X-XII вв. это в основном по-германски (по-скандинавски), «угадывать» имена знати русов и восточнославянских племён конца IX – первой половины X вв.

Откуда у летописцев взялись эти имена, и что послужило источником знаний о них – догадаться не сложно. Дело в том, что князь Ярослав Мудрый, а до него, возможно, и Владимир Святой, имели дипломатические отношения чуть ли со всеми монархами Европы того времени. Известно, что князь Ярослав Мудрый, и это видно из иностранных источников, значительное количество своих дочерей выдал замуж за отпрысков крупнейших европейских монархов своего времени. Не потому ли в летописях об этом хранится полное молчание, что тексты соответствующих договоров уже были использованы для иных целей? Ведь Европа того времени, за исключением венгров, славян и Византии – это осколки германских варварских монархий, объединённых Каролингами, Британия и Скандинавия, то есть, в основном все германоязычные народы. Их перечисляет летописец в перечне «варяжских» народов, в который входят, помимо «готьцев», «свеи», «англяне» и «урмане». Имена договоров с греками можно назвать «германскими» только в самом широком смысле этого слова. Но они имеют такое же отношение к русской знати времён Олега и, в меньшей степени, Игоря, какое имеют лица из окружения Роланда и Карла Великого в «Песне о Роланде», которые жили на самом деле спустя несколько веков после событий, в которых они якобы участвуют, и, причём, на важных ролях.

Часть этих имён, безусловно, подлинна и она угадана верно. Это, вероятно, в частности имена, собственно, самих князей Олега и Игоря, а также имена их родственников из договора последнего. Часть имён договора Игоря, особенно из числа его ближайших родственников, имела наиболее близкие аналогии среди славяно-болгарских имён аутентичного времени. Поэтому не стоит удивляться тому факту, что помимо текста, записанного «Ивановым писанием», имелся, видимо, также и экземпляр, написанный глаголицей, имевшей исключительно большое хождение в Болгарии первой половины X века. Знали глаголицу и на Руси.

Почему же это письмо, которым были первоначально записаны русские экземпляры договоров Олега и Игоря с греками, в летописи именуется именно «Ивановым писанием», а не скажем «Ивановым письмом», или «Ивановыми письменами»? Ведь называли же, например, церковные деятели буквы кириллицы или глаголицы «письменами»? Вероятно, термин, «писание» был своеобразным маркером, отличающим «письмена-слоги» от «письмен-букв». Этому не противоречит, а скорее дополняет следующее предположение. Быстрому усвоению христианства различными варварскими народами, в частности, германцами, славянами, кельтами, балтами, или финно-уграми мешала чуждость или, по крайней мере, отчуждённость для их традиции и истории топонимов, гидронимов, имён, лиц и т.д., задействованных в Библии в целом и в «Новом Завете» в частности. Для древних греков история иудеев первых веков н.э. это как бы своя история, история эллинистического Востока или зона продолжительного римского, а затем и греческого, владычества, история полная гордости за победы греческого, а позднее и римского оружия, культуры и т.д. Это до какой-то степени облегчало восприятие новой веры в Римской империи и способствовало её распространению. Уж тем более эта вера имела своих сторонников у соседних с евреями семитских народов Северной Африки и Ближнего Востока.

Русы, согласно византийским источникам (и древнерусской и арабо-персидской литературе в меньшей степени) многократно вроде бы уже принимали христианство, а затем от него отказывались. Причём это было несколько раз в IX веке. Быть может, в самом конце VIII века, в начале X века, при Аскольде, при Ольге, быть может при Ярополке Святославиче и т.д. Как и современным неоязычникам, русскому человеку, вероятно, и тысячу лет назад, и тысячу двести, и ранее, была чужда история Иудеи, Греции и Рима последних веков до Рождества Христова и первых веков после. Почему пророки были все сплошь иудеи? Какова природа столь благоговейного отношения к Закону Моисея, иудейским царям Давиду и Соломону? и т.д. Почему спаситель мира должен был явиться именно в Греко-римскую Иудею, а не к ним самим? Римский, греческий, арамейский языки и алфавиты существовали за века до рождения Христа. Они были, плоть от плоти, кровь от крови естественны для еврейской и римской истории и культуры. Почему славяне должны вдруг забыть свою древнюю письменность – «черты и резы», готы, скандинавы и другие германские народы – «руны» и перейти на чужой алфавит, чужое письмо, усваивать чужую культуру, принимать чуждого им пока Бога чужой страны, с чужой историей, чужим языком и т.д.? Почти всё население Византии периода её расцвета говорила на греческом языке, весь римский мир на вульгарной латыни, а на Востоке языком международного общения был арамейский. Богослужением на славянском языке здесь не могли ограничиться.

Первые и наиболее важные из Евангелий – Евангелия от Матфея, Марка и Луки связаны между собою и два из них начинаются перечислением обширного родословия Иисуса от царя Давида и Авраама. Почитатели языческих обычаев, традиций, истории и письма даже и слушать не хотели бы родословие Иисуса из первого же Евангелия из четырёх – Евангелия от Матфея, родословие, состоящее из сорока и двух колен, с перечислением сложных еврейских имён, трудно воспроизводимых и до сих пор непривычных для славянского уха, а потому трудно произносимых. Да ещё помимо мужчин это родословие прерывалось перечислением имён и многих женщин, чьи имена история сохранила, и которые отметились в ней так же.

При этом сама история Иисуса Христа – история самопожертвования, безграничной мудрости, любви к людям, – не могла не тронуть простого, пусть и грубого варварского, славянского или же германского сердца. Германцы приобщались к латинскому языку, культуре, истории, и это облегчало им восприятие христианства, поскольку они расселились в зоне его господства в III-V вв. н.э. Как достигнуть того же на Балканском полуострове, греки-византийцы знали, но как облегчить этот процесс и вовлечь в него восточнославянский мир, не имели понятия.

То, что, вероятно, изобрёл безымянный переводчик «Евангелия» и «Библии» («Псалтыря»), не может не поражать своею находчивостью и изобретательностью. Он переставил Евангелия внутри Четвероевангелия, а возможно и другие новозаветные тексты, поставив первым более позднее по времени написания, но более простое и понятное «Евангелие от Иоанна», в котором родословия Иисуса, погруженного в ветхозаветные «дебри», не было вообще. Акцент в этом Евангелии был поставлен на деятельности Иисуса в Иерусалиме, а не во всей Иудее. При этом заметно менее частыми, по сравнению с остальными Евангелиями, в нём являются ссылки на ветхозаветных пророков, Закон Моисея и Иудейских царей. Концентрация на личности Христа и его деятельности, за которую он потом в основном и пострадал, заставляет читателя самого заинтересоваться тем, каково его происхождение, подробнее разузнать о его доиерусалимской деятельности и т.д., что впоследствии будет описываться в следующих Евангелиях.

Вероятно, определённую роль здесь сыграло и созвучие названия столицы еврейского государства ИеРУСалима и племенного наименования РУСов, поскольку в названии этого города явственно выделяется составляющая РУС, или РУСА, созвучная с ним. Поэтому в славянской традиции наименования ИеРУСалима, как и в Греко-римской, составляющая РУС в названии этого города могла быть интерпретирована не как простое созвучие, а как корень, а само названием могло быть, таким образом, понято, как город РУСов. Если город существовал до переселения евреев в Палестину, то есть, принадлежал до этого жившим там филистимлянам, то возможно именно так оно и было. Филистимляне, во всяком случае, по мнению некоторых исследователей, были чужды местному семитскому миру, включавшему помимо евреев, также арамеев, финикийцев и т.д. Поэтому так же, как и гиксосы, до того захватившие Египет, «народы моря», прошедшие через эти земли чуть позже, или хетты, чьи владения даже соприкоснулись с владениями египетских фараонов, филистимляне тоже, вероятно, были индоевропейцами, на основе которых так же сформировались и славяне, а из последних уже РУСы.

Возможно, у филистимлян этот город назывался по-другому, а Иерусалим это всего лишь Греко-римский вариант названия еврейского города, который может быть расшифрован, как великий, или главный город Салим. В Иудее в первые века до и после Рождества Христова был даже город Салим, упоминаемый в Евангелии от Матфея Нового Завета. Поэтому название города Иеру-салима может быть понято, как «великий» или «главный город», если конечно Салим можно понимать, как город.

Дело в том, что город Салим, существовавший в Иудее, и помянутый помимо Евангелий от Матфея, в Евангелии от Иоанна (Ин 3. 23), где говорится, что он располагается вблизи другого иудейского города, в точности своё месторасположение до сих пор не выдаёт. А на карте на месте, где он должен был приблизительно располагаться, рядом с его названием стоит в скобочках знак вопроса[69]. В то же время в Индии существует достаточно древний город с похожим названием – Салем, а в России – река Сал в бассейне Дона, корни названия которой опускаются в скифо-сарматские времена, и на берегу которой располагается современный город Сальск Ростовской области. Поэтому индоевропейское происхождение как Салима, так, соответственно, и Иерусалима, по крайней мере, не исключено. Тем более что, по всей видимости, город существовал уже в 1800 году до н.э., то есть, почти за тысячелетие до того, как «ветхозаветный царь Давид сделал его своей столицей»[70].

О том, что простые созвучия могут сыграть важную роль в истории целых народов, показывает судьба еврейского народа. Одно из таких созвучий сделало их жизнь почти на два тысячелетия очень непростой, а порой невыносимой. Следуя, и, казалось бы, относительно точно «Новому Завету», сначала Христианская Европа, затем погромщики в имперской России конца XIX – начала XX вв., а затем и фашистская гитлеровская Германия 30-х – начала 40-х гг. XX века, безжалостно, а порой бесчеловечно изгоняли, вытесняли, притесняли, а порой и физически уничтожали иудейское племя, народ, или нацию. Часто и весьма часто, но не всегда, исторические обвинения к евреям концентрировались вокруг казни Иисуса Христа – истинного Бога, ошибочно казнённого иудеями. Но из того же текста «Нового Завета» видно, что земные родители Иисуса – Мария и Иосиф, Его двоюродные сёстры и братья, Его основные ученики – Апостолы, 70 Его учеников, являвшихся Его последователями ещё при Его жизни, то есть до казни и Воскресения, Он Сам и почти всё христианство первых десятилетий своего существования, состояли почти сплошь из иудеев. Сам Христос отказывался проповедовать и творить чудеса за пределами Израиля, поскольку Бог, чьим Сыном Он являлся, послал Его, согласно текстам Евангелий, делать это исключительно туда. Распяли Иисуса не иудеи, а римские солдаты и по приказу римского же управителя в Иудее – Понтия Пилата, – тоже римлянина. Злую шутку с иудеями сыграло созвучие названия их страны – Иудеи, их народа – иудеев, а затем и их религии, названной, правда, со стороны иудаизмом, с человеком, предавшим Христа на суд иудеями и римлянам – Иуды Искариота (даже, несмотря на то, что в истории существовал один из апостолов канонизированных церковью Святой Иуда – двоюродный брат Иисуса Христа, да и само наименование иудеев произошло от колена Иудина, одного из колен Израиля, то есть, опять же древнейшего носителя этого имени), на которого была взвалена вся вина за то, что творилось с Иисусом после этого Иудина поступка. Хотя роль этого человека во всех данных и дальнейших, произошедших с Иисусом событиях, была чисто техническая, и, вероятно, нашёлся бы человек, из более дальнего, а, может быть, и ближнего, окружения, сделавший бы то же самое. Ведь отреклись же от Христа все Его ученики и окружение накануне и сразу после распятия, вплоть до собственно Воскресения, произошедшего на третий день после него.

Подобному, как и к иудеям, негативному отношению к русам, а затем к Руси и России, возможно, поспособствовало понимание книг «Ветхого Завета», а точнее то обстоятельство, что книги эти содержат несколько известий о земле МаГОГе, одной из областей которой была РОШ, и об её правителе – князе ГОГе, об его войне с Израилем и поражении в ней. Об этом повествует Иезекииль в 38 и 39 главах своей книги (Иез 38-39). Причём явился он «от пределов Севера», а похоронили его после гибели «в Израиле, в долине прохожих на восток от моря» (Иез 38. 5; 39. 11). Это сообщение пересекается и соприкасается с другим ветхозаветным сообщением о Суде Господнем над Филистимлянами, которые именуются в нём критянами; и о существовании ещё времена написания Библии «их остатка на берегу моря» (Иез 25. 15-17).

Если филистимляне были потомками минойцев Крита, то, возможно, что у них, как у потомков минойцев, сохранилась их слоговая линейная письменность, затем развившись.

Возможно, сообщение о том, что «хазары», исповедовавшие иудаизм, переняли письмо у неких русов[71], базируется на том факте, что финикийский алфавит, основанный на протобиблском письме, был заимствован у выходцев с Крита – филистимлян, остатки которых вынуждены были укрыться от иудеев на Кипре в VI-III вв. до н.э. Дело в том, что алфавит этих хазар начинался с буквы Ш, заимствование которой в той же кириллице приписывают из еврейского алфавита, как и ещё одной буквы. Поэтому, возможно, в этой истории отобразился отголосок воспоминания о том, что некогда иудеи и этнически близкие иудеям финикийцы заимствовали своё письмо у филистимлян, исток которых, перед заселением ими Крита, был в Земле МаГОГ, страны народа РОШ. То есть, традиция поиска истока Руси в Библии существовала уже тогда, то есть, в XIII в., и стремление царя Ивана Грозного перенести Палестину на Русь, вместе с заимствованием Иерусалимского храма и своим собственным Иорданом, не столь беспочвенны.

Если сопоставить все эти сообщения и географическую близость Филистии и Иерусалима, то получится, что на помощь основателям поселения, на месте которого позднее возник Иерусалим, вытесненным «на берег моря», должны были явиться их соплеменники, которые после своей гибели будут похоронены «на восток от моря». С этим библейским народом РОС византийцы позднее сравнивали племена полчищ Аттилы, среди которых были и явные славяне[72], и РОСсов, которые осаждали Константинополь в 860 г.[73], и воинство Святослава[74], и т.д. То, что греки не просто заметили созвучие Руси и названия библейского народа[75], а отождествляли их, лучше всего показывает то обстоятельство, каким образом Константин Багрянородный искажает наименование Чернигова в своём труде «Об управлении империей». Крайним, то есть, заключительным местом сбора дани, которое осуществляли «все росы» в ходе полюдья он именует ЧерниГОГи[76], по аналогии со страной МаГОГ, из которой действовал князь ГОГ, главным народом в подчинении у которого был народ РОШ, который греки из-за отсутствия буквы «ш» в их алфавите именовали РОС. Лишь затем через Вышгород дань переправлялась в Киев, который был всего лишь «крепостью».

Аналогичный вывод напрашивается и из анализа названия последнего из перечня племён Константина Багрянородного[77], которым «все росы» завершали своё «кружение». В его перечне на последнем месте значится «славиния» «севериев», в которой нельзя не узнать северян «Повести временных лет». При этом полян и новгородских словен в числе этих «славиний» у Константина Багрянородного не наблюдается вообще[78].

Если мы обратимся к «Повести временных лет», то увидим, что в перечне племён, собиравшихся участвовать во втором походе Игоря в 944 г. и варяги, и словене ильменские, и поляне указаны отдельно от «руси», название которой заменяет собой северян, которые в перечне отсутствуют. В.В. Седов предполагал, что под «русью» в данном случае необходимо подразумевать представителей Волынцевской археологической культуры VIII века н.э.[79], то есть, помимо собственно северян, ещё вятичей и донских славян. Но об отношении донских славян к Руси ни из «Повести временных лет», ни из трудов Константина Багрянородного ничего не известно, а вятичи, согласно «Повести временных лет», до похода на них Святослава в 964-965 гг. платившие дань хазарам, так же отсутствуют в перечне «славиний» Константина Багрянородного, подлежащих «кружению»[80].

Если обратиться к названиям днепровских порогов у Константина Багрянородного, то станет окончательно понятным то обстоятельство, что, вопреки историографической проскандинавской инерции, Русь — это хотя и особое, но, правда, всё-таки славянское племя. Названия порогов у русов и славян, под которыми (то есть славянами) необходимо, вероятно, видеть болгарских информаторов византийского императора, то есть, носителей церковнославянского языка, даны попарно, то есть, параллельно[81]. Названия двух из семи порогов (то есть, более 30%) и у болгар македонских, и Руси совпадали полностью на 100%, что было бы невозможно при скандинавском или североиранском происхождении последних. Не то, что в славянстве в целом, но даже внутри восточных славян в тот период уже, вероятно, наметились диалектные отличия. В то время скандинавы и иранцы в языковом отношении «отъехали» от славян уже довольно-таки далеко.

В остальных 5 парах названий, которые по-славянски и по-русски писались различно, чувствуется близость звуковая, или же близость по смысловому значению[82]. Это в целом подтверждает, и, по крайней мере, не противоречит тому факту, что за 90 лет до написания Константином Багрянородным своих трудов, его тёзка Константин Философ, владевший диалектом солунских славян, встретив руса в Херсонесе, хотя и понимал его речь, но не говорил с ним на одном диалекте. То есть, если уже при одном Константине между солунскими македонскими славянами, почти тождественными с болгарами, существовали диалектные особенности в сравнении с языком русов, то почти век их раздельного жития мог эти особенности только усилить, но уж никак не ослабить.

То есть, и русские, и византийские источники, дополняя друг друга, говорят о сохранившемся ещё в середине X века общем представлении о том, что русы – это особая славянская племенная группа и что это «севера» или северяне «Повести временных лет» – «северии» Константина Багрянородного. Ведь к середине X века волынцевская культура левобережья Днепра уже не существовала, а общая для всех единая Древнерусская культура ещё не существовала. Зато существовала культура, наиболее легко выделяемая археологами, и наиболее легко соотносимая историками с конкретным племенем – это культура роменская, полностью совпадающая с ареалом расселения северян и образовавшаяся на левобережье Днепра на базе волынцевской.

Любопытно, что это мнение, почему-то проигнорированное историографией, неожиданно подтвердилось в слоговых надписях на бытовых предметах, прочитанных В.А. Чудиновым. Не будем здесь сразу же представлять конкретные примеры прочтения им надписей, а воспроизведём, к примеру, общий вывод, сделанный им в Заключении одной из книг:

«…Что касается кабинетного термина Киевская Русь, то он не получил подтверждения в надписях соответствующего времени: тогда писали просто «КИЕВ, РУСЬ», подобно тому, как писали: «СУЗДАЛЬ, РУСЬ». А вот в отношении Чернигова писали иначе: СЕВЕРЯНСКАЯ РУСЬ. Иными словами, СЕВЕРЯНСКАЯ РУСЬ воспринималась как славянская страна, тогда как Киев – только как город» [83].

Подтверждается вывод автора материалами самой книги, в Заключении которой он его выдвинул, лишь отчасти. На страницах 32[84] и 34[85] он действительно представляет надписи «СУЗДАЛЬ, РУСЬ» и «КИЕВ, РУСЬ». При этом для надписи из Чернигова на странице 331[86] он предлагает чтение ЧЕРНИГОВ, но без уточнения, что это есть РУСЬ. То есть, принадлежность к искомой Руси именно Чернигова и конкретно северян он выясняет, как говорится, методом исключения или «от противного». Если всюду писали РУСЬ, а в Чернигове не считали нужным этого делать, то, следовательно, это искомая она и есть, а подобные уточнения просто не требовались. Метод исключения вполне научен. Ведь подобным же образом, то есть, методом исключения и по намёткам из «Повести временных лет», учёные смогли локализовать на юге Руси «Русь в узком её смысле», которая после долгих споров так же практически наложилась на территорию расселения северян[87]. В изначальную территорию Руси включали территорию расселения северян в свои концепции академики Б.А. Рыбаков[88] и В.В. Седов[89] и многие другие.

Опускание летописцами описаний или даже упоминаний очевидных для летописцев фактов зачастую приводило к таким историческим курьёзам (в момент, когда очевидные для них факты переставали быть очевидными), что учёные три сотни лет спорили и до сих пор спорят, и не могут между собой договориться, кто же такие искомые племена русов и варягов. То ли и те и те являются одним народом, то ли разными, причём русы – это то ли иранцы, то ли славяне, то ли норманны, а варяги – это то ли западные славяне, то ли, быть может, тоже норманны.

Возвращаясь к происхождению названия славянского «Иванова писания», следует отметить, что в советское время в атеистической литературе так же делали упор на то, что «канонические Евангелия тоже противоречивы. Если Евангелия от Матфея, от Луки, от Марка ещё близки по содержанию, то Евангелие от Иоанна имеет большие отличия и по содержанию, и по стилю». И далее: «Из почти 30 Евангелий (сейчас больше, поскольку позднее обнаружилось даже так называемое «Евангелие от Иуды» – автор) лишь четыре включены в «Новый Завет» как «богодухновенные»»[90].

Перестановка и правка Евангелий не была каким-то неординарным и кощунственным деянием ещё в середине IV и в V вв., от которых остались древнейшие из Четвероевангелий. Древнейшее из дошедших до наших дней Четвероевангелий – «Синайский кодекс». Оно было записано в середине IV века н.э. в Египте и обнаружено учёными только в 1882 году. В «Синайском кодексе» первым по списку шло не Евангелие от Матфея, как в каноническом Четвероевангелии следующих, почти что полутора тысяч лет, а Евангелие от Марка, причём с 35000 правками в четырёх Евангелиях. В самом Евангелии от Марка в «Синайском кодексе» отсутствовали стихи с 9 по 20 в заключительной XVI главе, повествующие о Воскрешении Христа. В следующем по древности из сохранившихся Четвероевангелий – «Сирийском кодексе» второй половины IV века н.э., так же отсутствовали стихи с 9 по 20 в заключительной XVI главе Евангелия от Марка, повествующие о Воскрешении Христа, но само это Евангелие шло уже за Евангелием от Матфея, как и в канонических Четвероевангелиях. В третьем из сохранившихся Четвероевангелий – «Вашингтонском кодексе», так же, как и «Синайский кодекс», найденном в Египте, правок было достаточно много – около 30000, но здесь и Евангелия шли строго по канону, и Евангелие от Марка получило недостающие в XVI главе стихи. Но оно уже заключало в себе дополнения, в канонических Четвероевангелиях отсутствовавшие. Это дополнение – целый абзац, после 20 стиха XVI главы Евангелия от Марка, повествующий о том, что Иисус Христос упрекал своих учеников в том, что они сразу не поверили в то, что он воскрес, когда это случилось, и предупредил, что на пути к Царствию Небесному их ждёт ещё много бед и испытаний.

Мало того, этот же автор присовокупил к «Новому Завету» не всю ветхозаветную часть Библии, а лишь наиболее так сказать «космополитичный» для языческого уха «Псалтырь».

Всё это было конечно некоторым нарушением церковного канона и решений церковных Соборов о порядке следования библейских, в целом, и ветхозаветных, в частности, текстов. Но это же имело и некоторые положительные результаты. Наиболее географически отдалённая и культурно изолированная восточная часть славянства начала принимать христианство чуть ли не раньше всех в славянском мире. Патриарх Фотий в одном из своих окружных «Посланий»[91] в частности пишет, что росы приняли христианство раньше дунайских болгар, находящихся совсем под боком у греков. Константин Философ, в период деятельности которого происходили все эти события, об этом, конечно, знал и, вероятно, целенаправленно искал Евангелие «русскими письмены писаные» в Херсонесе. Ознакомиться в полной мере он, вероятно, успел только с первым текстом, который он первым и перевёл на церковнославянский язык в Моравии, сразу после составления буквенного алфавита, созданного для славян на основе греческого. И, замечательно, что «Житие Константина» первым библейским текстом, переведённым святыми братьями на славянский язык, и записанным славянской азбукой, называет как раз Евангелие от Иоанна, а не канонически первое Евангелие от Матфея. Заставить братьев Кирилла и Мефодия начать перевод Библии вопреки установленному канону с последнего из четырёх канонических библейских Евангелий мог только опыт, причём сугубо положительный, который до того имелся в отношении крещения русов. До того неоднократные попытки Византии крестить славян, предпринимаемые чуть ли не в течение полутысячелетия, заканчивались в итоге безрезультатно. Поэтому следует акцентировать своё внимание не на деятельности братьев, скрупулезно изученной в последующее за ними тысячелетие, а на том, какие имеются источники древнейшего русского крещения и наипервейшего опыта в переводе библейских текстов, а также о систематизации находящегося дотоле «без устроения» древнейшего славянского письма.

Ведь, возможно, что первый политический взлёт и расцвет Руси, выраженный в походах русов на Амастриду в 842 году и на Царьград в 860 году (возможно, в нескольких других, а не в одном, замолчанных греками, – до 860 г. и в 860-е гг., поскольку Фотий уже в 860 г. называет россов «народом хорошо известным», а древнерусские летописи пишут о походе князей Аскольда и Дира в 867 году), возможно, и был детонирован началом использования русами письма, которое до того было без внимания, поскольку находилось как будто бы «без устроения», а потому долго не могло использоваться столь широко и направленно, как потом, после его систематизации.

Новгородский список «Жития Стефана Сурожского» повествует о том, как «Новгородский князь Бравлин» во главе русского войска осадил Херсонес, но потерпел поражение и был крещён греками в конце VIII – самом начале IX вв. Естественно для крещения и исповедания христианства требовались книги и вряд ли русский князь, крестившись, довольствовался греческими. Но как быть, если славянских книг в то время вроде бы и не существовало? Этот вопрос в «Житии Стефана Сурожского» затемнён. Но существует другой источник, оставшийся вне внимания исследователей, но остававшийся известным во времена М.Н. Карамзина. М.Н. Карамзин, в частности, писал, о том, что «литеры», «слова азбучные» были дарованы славянам неизвестным, точнее безымянным, византийским императором в 790 году н.э. по Рождеству Христову. Ссылался Н.М. Карамзин на Древний Русский Хронограф[92], который среди Хронографов, дошедших до наших дней, не сохранился. Отец Стефан (Ляшевский) – исследователь из среды русских эмигрантов, сделал на наш взгляд обоснованное предположение, что эти литеры азбучные необходимо сопоставить, помимо собственно «черт и рез» Черноризца Храбра и «русских письмен» из «Жития Константина» и «Жития Мефодия» с «Ивановым писанием», которым первоначально были записаны договоры русских князей Олега и Игоря с Византией в первой половине X в.[93] Автором этой реформы славянского письма отец Стефан (Ляшевский) считает, конечно, не безымянного византийского императора, сделавшего для славян великое дело, но даже не упомянутого по имени. Как его дело могло быть проигнорировано в византийских летописях и почти во всех других славянских и, в частности, в древнерусских источниках? Автором «Иванова писания» был некий Иоанн. Отец Стефан такового находит – это Иоанн – епископ Херсонеса в конце VIII – начале IX вв., как было писано о нём, «тавроскифа по происхождению»[94].

Все события, связанные с княжением Новгородского князя Бравлина в Тавриде, – это и его крещение в Суроже епископом Филоретом, и появление первого Евангелия и Псалтыря на языке русов, «писанного роусьскими буквы», дарованными греками в знак «приятства», переведённого Стефаном Ляшевским, как «дружбы», все эти события он в своей «Хронологии» включил под «790 годом» [95].

Тавроскифами, как известно, Лев Диакон через почти два века после Иоанна называл воинство Святослава, как синоним этнонима «росы». Страна, воинство, сам князь Святослав, его дружина, какую версию происхождения Руси не придерживайся и не используй для конца X в. – это без сомнения – славяне. Крымских готов, хорошо известных византийцам, и так же обитавших в Крыму алан, как и представителей других народов, греки тавроскифми не называли. Возможно, они так звали болгар, но тоже лишь с того периода, как те уже безусловно были славянами.

Поэтому точка зрения на епископа Иоанна, являвшегося тавроскифом, то есть, славянином, как на автора алфавита, позже названного «Ивановым писанием», по крайней мере, заслуживает пристального внимания. Но о характере письма, которое систематизировал Иоанн, такой ясности мы не имеем, помимо загадочных фраз хронографа, известного М.Н. Карамзину о литерах азбучных. Сам М.Н. Карамзин эти фразы («литеры», «слова азбучные») и вообще сообщение о них в кавычки не брал, то есть она казалась ему вполне понятной. Но если вдуматься, то их дублирование с точки зрения их первоначального понимания, как буквенного письма, выглядит диким, или, по крайней мере, несуразным. Систематизирование какого-либо местного алфавита, или же создание нового, требовало времени и, вероятно, было невозможно без санкции византийского императора. В этом плане он видимо только и мог его «даровать». Сам Н.М. Карамзин тоже усмотрел противоречие в том факте, что некий алфавит был создан минимум за 73 года до глаголицы и ещё за более долгий срок до кириллицы.

Да, слово «литера» по-гречески означает «буква», а азбука по-славянски – это «алфавит». Но парадокс заключается в том, что славяне использовали слово «буква», и, следовательно, слово «литера» для них, как в VIII в., так и в XIX в. для М.Н. Карамзина, могло носить и совсем другое значение. В свою очередь слово «азбука» для грека византийца – бессмыслица, поскольку само древнее греческое слово «алфавит» было образовано от сочетания двух греческих, а не двух славянских начальных букв. Таким образом, азбучные литеры, как и алфавитные буквы, для древнего славянина, или грека – это сочетание несочетаемого, взамен более понятных и обыденных, причём как для тех, так и для других, – «азбучных букв», а не «слов» и «литер алфавита».

Для М.Н. Карамзина эта фраза по смыслу, который она выражала, казалась понятной, не противоречивой и не противоречащей созданию спустя чуть менее, или чуть более века глаголицы и кириллицы, исходя из понимания слов «литера» и «азбука» в славянских языках, или, в частности, по крайней мере, в русском языке XIX в., как его запечатлел в его «народной стихии» знаменитый собиратель слов русского языка Владимир Иванович Даль.

Так вот, по В.И. Далю, литера – это не просто «буква, один из знаков азбуки, или наборная типографская буква», но в первую очередь слово для обозначения знака вообще. Это следует из первого же его примера, где «тюк под литерами такими-то» означает «ими обозначенный вместо надписи»[96], то есть, перед нами знаки, которые используются для обозначения целых слов, или отдельных слогов. Если мы попробуем сопоставить это со словом «азбучные», а в азбуке название одного знака обозначается или одним открытым слогом, как «цы», или «ша», или набором из двух открытых слогов, как «буки», и как «веди» и/или закрытым слогом типа «аз», или целым словом, как «глагол», или «добро», то получим почти однозначный вывод о том, что письмо, о котором писал Н.М. Карамзин, вряд ли было буквенным. Оно не могло быть и иероглифическим, поскольку даже древние народы использовали по 750-1000 знаков, как египтяне или шумеры, или минимум около 5000 тысяч знаков, как ныне китайцы. Создать подобие такого алфавита, да и притом одномоментно, как мы здесь видим, для такой письменности, не было бы никакой возможности. А систематизировать такое письмо одному человеку, или даже группе людей, но в короткий срок, и вовсе было бы невозможно. Так что слоговый характер азбучных литер Н.М. Карамзина – это, так сказать, единственная их альтернатива.

Славянские в своей основе источники о существовании у славян письма до Кирилла венчает сочинение «О славянских письменах» Черноризца Храбра[97]. Храбр пишет о том, что до изобретения письма святыми братьями Кириллом и Мефодием у славян были «черты», а также «резы», которыми славяне «чтяху и гадаху», и которые не могли использоваться в качестве письменности в полном смысле этого слова, поскольку они были вроде бы как «без устроения». Поскольку это письмо было «без устроения», то есть, за каждым знаком не было чётко закреплено определённое, строгое и единственное чтение, эти письмена могли быть не только прочитаны, то есть, «чтяху», но иногда значение того или иного знака, слова, возможно, целого предложения, чтец мог определить точно, только угадав. Это угадывание Черноризец и обозначил под словом «гадаху». Но как можно было угадывать длинные тексты? Конечно, это было, по меньшей мере, затруднительно. Как таким письмом писать длинные богослужебные тексты, а тем более книги «Нового» и «Ветхого Заветов»?

Здесь, вероятно, у Храбра проявилась память о письме болгарских славян, которые продолжали пользоваться несистематизированным письмом, которое для восточных славян систематизировал ещё в конце VIII в. епископ Херсонеса Иоанн. За то, что это письмо было именно слоговым, говорят многие указатели из труда. Но о них позднее. Сначала о том, могло ли это письмо быть в принципе иероглифическим или пиктографическим? Дело в том, что вряд ли у славян могло быть столь развитое иероглифическое письмо, как у китайцев, у которых знаков было несколько тысяч, а малейшая чёрточка могла кардинально менять значение иероглифа. В шумерской клинописи, как и в египетской иероглифике, знаков было в разы меньше. Обе они вышли из пиктографии. При знаковом и видовом разнообразии они значительно отличались друг от друга и между тем очень похожи на рисунки-петроглифы, от которых произошли. Фонетическое значение за подобными знаками не было закреплено. В шумерской клинописи, как и в египетской иероглифике, не смогли в должной мере, а скорее даже не успели, развиться процессы эпизодического, а тем более строгого, закрепления, фонетического значения того или иного чтения за тем или иным знаком, в качестве, соответственно, допустим, согласного или группы согласных звуков, или слога, открытого, или закрытого. Эти письменности имели проблемы при звуковой передаче личных имён иностранного происхождения. Но путаница знаков в письменностях такого рода была практически исключена. Мало того, таким письмом даже на пиктографической его стадии можно было записывать целые книги. Отсутствие книг, о котором пишет Храбр, и при этом путаница в значении знаков может быть только у более фонетически развитого письма, где знак не похож на рисунок, но которых было достаточно много, поскольку в буквенном письме их, например, было всего 25-45. Буквы легко можно было бы запомнить, поскольку знаки, как правило, сильно отличались друг от друга, и их трудно было спутать. Письмо славян, следовательно, не было и буквенным.

За то, что «черты и резы» славян были именно слоговым письмом, то есть, носили слоговый характер, говорит их название. Мы не можем сказать с уверенностью, но и не можем не предположить, что «чертами» славяне могли обозначать лишь знаки наиболее редкие, то есть, меньшие по количеству, но быть может наиболее часто употребляемые, а также наиболее простые. Если слог попытаться обозначить чертой, то у вас будет 4, максимум 5 позиций. Для системы письма в 180-190 знаков это не очень много. Но 4-5 знаков – это как раз точное число гласных в языке, если исключить йотированные гласные. Обозначить гласные чёрточками было удобнее всего, поскольку славянское, как и любое другое слоговое письмо не могло окончательно игнорировать проблему обозначения гласных. А их-то как раз-таки и проще всего было угадать при чтении, если за знаком звуковое значение строго не было закреплено, а гласный нужно было как-то обозначить. При письме проще всего было это сделать с помощью черты, которую можно поставить в 4-5 положений в соответствии с количеством гласных. Это – черта вдоль плоскости, а также поперёк плоскости, параллельно плоскости и перпендикулярно ей, а также изогнув нижний край черты вправо или влево.

Таким образом, основным количественным знаковым массивом письма становились так называемые «резы», которые имели более изощрённые графические формы, но которые больше читались, нежели угадывались. И о характере этих «резов», а также о том, как слоговое письмо повлияло на кириллицу, мы узнаем из произведения Черноризца, где он распределяет «письмена», то есть буквы, уже существующей на тот момент кириллицы на греческие и славянские. Здесь мы не можем не заметить, что среди букв, приписанных им как к «греческим письменам», так и к «славянским», автор включил целую цепь слоговых знаков, то есть, знаков, выражающихся, а, возможно, обозначающих целые слоги. Это «ля», схожая по написанию с греческой «лямбдой», «мь» – М, «пе» – П, «хлъ» – Х, «ть» – Т и «шь» – Ш[98]. В разных списках «Сказания» таких букв не менее пяти, не считая буквы «хлъ»[99], которая являет собой сочетание двух букв, обе из которых являются согласными. Подобные сочетания возможны были только в Египте, где древние египтяне пытались выделить знаки, обозначающие одну, две, или даже несколько согласных звуков из своих иероглифов. Возможно, это означает, что письмо славян, о котором сообщает Храбр, хотя и было в основном слоговым, но имело в себе так же, как черты иероглифики, из которой она, вероятно, и могла развиться, а также уже включало в себя и элементы буквенного. Ведь сочетание двух, и именно двух, а не, скажем, трёх или более согласных звуков, было характерно, или, по крайней мере, возможно, как в латинском алфавите, так и в греческом. Это в латыни «ку» – Q [кв] и «икс» – Х [кс], а в греческом кси [кс], пси [пс] и т.д.

Среди восточных, то есть, в основном арабских и персидских авторов, повествующих о письме славян, существовавшем у них ещё до изобретения кириллицы и глаголицы, особо выделяется сообщение эль-Надима[100]. В этом сообщении он воспроизводит надпись на куске дерева, выполненную письмом, которое было в ходу у русов в конце Х в., а конкретно в 987 году, то есть, в период накануне или в самом начале процесса принятия князем Владимиром христианства. Эль-Недим, будучи ученым, не мог не заинтересоваться письмом, которое ему, вероятно, встретилось впервые. Это письмо, вероятно, не было похоже ни на одну из известных эль-Недиму западных и восточных письменностей, поскольку не копировавший дотоле иноязычных текстов арабский учёный решил вдруг на этот раз это сделать. И буквы этого письма, при вероятном знании им самим или его информатором приблизительного значения или смысла написанного (о котором, правда, автор, увы, молчит), вызвали у него подлинное недоумение, поскольку он пишет о том, что даже не знает, были ли эти знаки словами или отдельными буквами.

Во времена эль-Недима, то есть, около 1000 лет назад, ещё до открытия Нового Света, в известном арабам мире репертуар распространённых алфавитов был схожим с современным. Все ныне существующие письменности, как распространённые, так и не очень, в основной своей массе уже существовали и 1000 лет назад и в итоге развились в те, с которыми мы имеем дело сегодня. Все тогдашние и нынешние буквенные алфавиты (будь то кириллица или латиница), а также буквенно-консонантные (будь то арабский или еврейский), буквенно-слоговые (будь то индийские алфавиты брахми, деванагари, или бенгали), слоговые (эфиопский, за исключением, быть может, японского) в том или ином виде, все уже существовали около 1000 лет назад. И все они без исключения произошли или развились, в той или иной степени, от греческого, арамейского алфавитов и их производных, или же напрямую от финикийского, от которого греческий и арамейский сами и произошли, как от алфавита-праотца. Эти алфавиты воспринимались всеми арабами, как алфавиты буквенные, несмотря на то, что ирано-семитские и индийские таковыми в полной мере не являлись. В финикийском алфавите букв было всего 22 и он был самым малобуквенным, а кириллица, имея 38 букв, была одним из рекордсменов по их количеству изначально и впоследствии прибавила их ещё несколько. В консонантных письменностях, или как правильнее их назвать – в буквенно-консонантных, существующих на Ближнем и Среднем Востоке, знаки, как правило, обозначали один звук каждый. И такая особенность письма была вызвана особенностями языков семитских народов, в которых гласные звуки в языках использовались реже, чем в других.

Особняком среди всех иных письменностей и алфавитов на первый взгляд здесь стоит индийское письмо брахми и развившееся из него деванагари. Но это лишь на первый взгляд. Алфавит брахми состоял из тридцати шести букв и по их количеству никогда не превышал даже глаголицу и кириллицу во времена их существования. Общее число знаков достигало нескольких сот, но знающие алфавитное буквенное письмо могли при желании воспринимать их как варианты этих тридцати шести букв. Дело в том, что эти тридцать шесть букв являлись слогами, оканчивающими на гласный звук «А», наиболее распространённый в санскрите и языках индийской группы. Слоговые знаки, оканчивающиеся на другой гласный звук, образовывались путём прибавления к основному слоговому знаку, оканчивавшемуся на «А», дополнительного элемента. К другому же знаку, оканчивавшемуся уже на другой гласный звук, прибавляли ещё один элемент, или добавляли второй элемент к первому. Таким образом, чем реже встречался в речи слог, а, следовательно, и на письме знак, тем он был более ненужным, а вместе с тем и более сложным. Из этого правила были, правда, исключения, которые в целом общей картины не меняли. Если мы посмотрим на полный, так сказать, репертуар знаков брахми и деванагари, мы обратим особое внимание на их трудность или сложность при записывании. Но это происходит лишь до тех пор, пока мы не ознакомимся с принципом их образования. Согласные звуки в таком письме образуются путем прибавления к основному знаку знака-«вирама», а гласные в графическом плане наиболее просты и легче воспроизводятся, чем основные знаки. Грамотными арабами такое письмо воспринималось как буквенное, и, думается, что это происходило, поскольку финикийский и арамейский алфавиты в разное время воздействовали как на брахми, так и на вышедшие из него письмена деванагари, бенгали и т.п., вплоть до окончательного их формирования путём прикрепления верхней части буквы, а точнее лишь одного из её элементов, к проведённой вверху черты в XV в., письмо Авесты, персидское письмо Пехлеви, Енисейско-архонтские тюркские письмена, донские и кубанские (оба степные), сармато-аланское письмо арамейского дукта, готские и скандинавские руны – всё это письменности, произошедшие от финикийского алфавита, посредством греческого и арамейского. Даже от индийского алфавита письмо славян, имея общую с ним слоговую основу, должно было отличаться весьма существенно. Ведь принцип добавления элементов к исходному знаку возможен был при обязательности существования этого знака. А их наличие объясняется заимствованием, или, по крайней мере, значительным влиянием на исходный знак буквенных, уже к этому времени существовавших, алфавитов, которого в отношении славян исследователями отмечено не было.

Расшифровка алфавита славян человеком, даже хорошо знавшим их язык, но не знавшим основного принципа построения и группирования знаков, было, думается, делом весьма трудным, если не бесполезным. При этом арабы, занимавшиеся торговлей с дальними заморскими странами, в том числе, по, в то время существовавшему, шёлковому пути, не могли не знать о существовании китайской иероглифической письменности, в которой каждый знак означал, как правило, целое слово, а также, вероятно, догадывались о таком же характере египетских иероглифов, хотя, не зная древнеегипетского языка, уже не могли их прочесть. Поэтому, эль-Недим, сравнив смысл написанного с числом знаков, так и не смог окончательно определиться даже по проблеме каким было письмо русов в конце X в. – буквенным или, быть может, иероглифическим. Для буквенного, или буквенно-консонантного письма, знаков было многовато, а для иероглифического была даже явная недостача. Поскольку слоговое письмо много ближе к буквенному письму, чем к пиктографии или, допустим, к клинописи, можно высказать осторожное предположение, что не вся надпись эль-Недима была сделана, так сказать, «чисто слоговым способом». Последний знак, очень похожий на лигатуру, заставил учёного видеть в нём даже целые слова. Но, по-любому, нечто среднее между буквенным и иероглифическим письмом может быть только письмо слоговое.

О письме у восточных славян рассказывают и другие арабские путешественники и учёные.

Ибн-Фадлан, который во время пребывания у волжских булгар в 921 году видел обряд погребения одного руса, пишет о том, что «сначала они развели костёр и сожгли на нём тело, а затем построили нечто подобное круглому холму и водрузили в середине его большую деревяшку тополя, написали на ней имя этого мужа и имя царя руссов и удалились»[101]. В историографии между тем бытует мнение, что и это образец пиктографического письма. Но найдётся ли хоть одно пиктографическое, или даже иероглифическое или клинописное письмо, которое без проблем могло бы передавать личные имена? А тут мы обнаруживаем сразу два личных имени, без вводного или заключительного текстового сопровождения. Пусть найдётся человек, который сумеет с помощью письма, состоящего из рисунков, начертать личное имя, если это имя не подобие какого-нибудь индейского имени-прозвища. Ведь даже иероглифы и клинопись, несмотря на умение обозначать абстрактные понятия, не могли указать грамматических форм слов, а потому настоящей проблемой стала передача на письме имен собственных, особенно личных имён, иностранного происхождения. Славянам, уже самим больше века имевшим сложные имена-титулы, пришлось бы подобно египтянам или шумерам иностранные имена собственные делить на части таким образом, чтобы по звучанию они совпадали с какими-либо словами. Из набора этих иероглифов или клинописных знаков и должны были составляться имена. Отметим, что, во-первых, мнение, что это кириллица или глаголица, следует исключить, поскольку погребение носило явно религиозный языческий характер, исключавший использование только что созданного, или упорядоченного, христианского славянского письма. Во-вторых, эти письмена до восточных славян и добраться ещё бы не успели, поскольку сообщение Ибн-Фадлана относится временем ближе к договору Олега с греками, а не к договору Игоря, в войске которого, согласно его тексту, уже были христиане. В-третьих, в ритуале, описанном арабом, явно использовалась строгая процедура, отработанная веками, а, следовательно, и письмо, в ней применённое, должно было быть достаточно древним. В четвёртых, славяне уже в V веке появляются на исторической арене со сложными двусоставными именами-титулами (Ардагаст, Мезамир, Хильбудий, Радогост и т.д.), а в начале IX века наблюдается появление имён-титулов с окончанием на «-слав», чьё использование стало массовым во всём славянском мире.

Зачем, имея столь примитивное, как пиктография, письмо и столь сложный культ, усложнять себе жизнь, придумывая столь сложные, двусоставные, то есть, состоящие из двух слов, имена? Как пиктограммой могли обозначить слова «мир» или «слав(а)», или «госте(приимство)», на которые эти имена оканчиваются?

И, наконец, пятый, и убийственный аргумент, не очень нужный, если предположить, что русы это славяне, но убийственный для сторонников преобладающей ныне в науке точки зрения о скандинавском происхождении Руси. Скандинавы, сжигая трупы своих умерших людей, не писали рунами на дереве имена воинов и царей, под чьим руководством они воевали и жили. Если мы примем точку зрения сторонников скандинавского происхождения Руси о скандинавском происхождении большей части русской элиты первой половины X в. (то есть, в период жизни Ибн-Фадлана и времени его путешествия по Волге) и о том, что скандинавы уже к начала X века сменили исконную свою религию с веры в Одина и Тора в веру в Велеса или Волоса и в Перуна[102], как ныне утверждают её сторонники, то покажется вдвойне фантастичным предположение, что, сжигая иноязычных скандинавов, представители подчинённых им славянских племён вырезали на дереве не вполне понятные не то что для них самих, но даже для летописцев конца XI – начала XII вв., имена своих иноязычных скандинавских господ. И умудрялись они это делать как-то с помощью примитивных пиктограмм.

Анализ основных письменных источников по теме не позволяет отрицать самой возможности существования у славян письменности, причём письменности именно слогового типа, сохранявшейся в Древней Руси в период её объединения и формирования её политического единства. Уже сейчас историография славянской письменности подходит к тому этапу своего изучения, когда под давлением скопившихся за много лет аргументов отрицать возможность существования славянского слогового письма в Древней Руси будет уже просто невозможно.

 

Источники

 

Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового завета. М; Можайск: Можайский полиграфический комбинат, 2013. 1306 с.

Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003.

Житие Георгия Амастридского // Откуда пошла Русская земля. Века VI–X. Кн. 2 / Сост., предисловие, введения к документам, комментарий А.Г. Кузьмина. М.: Молодая гвардия, 1986. С. 550-551.

Ибн ан-Надим. Книга росписи наукам // Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с половины VII века до конца X века, по Р.Х.). СПб, 1870.

Ибн-Фадлан. Путешествие на Волгу о письме славян // Откуда пошла Русская земля. Века VI–X. Кн. 2 / Сост., предисловие, введения к документам, комментарий А.Г. Кузьмина. М.: Молодая гвардия, 1986. С. 569-578.

Константин Багрянородный. Об управлении империей / Тест, перевод, комментарий Г.Г. Литаврин, А.П. Новосельцев. Сер.: Древнейшие источники по истории народов СССР. – М., 1989; 1991. С. 45-51.

Константин Багрянородный. Об управлении империей // Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 97-98.

Константин Багрянородный. Об управлении государством // Откуда пошла Русская земля. Века VI-X.Кн.2 / Составление, предисловие, введения к документам, комментарий А.Г. Кузьмина.М.: Молодая гвардия, 1986. С. 553-562.

Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Том первый. 2-е изд. – М.: Языки славянской культуры, 2001.

Лев Диакон. История // Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 123-125.

Лев Диакон Калойский. История // Откуда пошла Русская земля. Века VI-X.Кн.2 / Составление, предисловие, введения к документам, комментарий А.Г. Кузьмина. М.: Молодая гвардия, 1986. C. 557-563.

Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. С приложением извлечений из монографии Б.Н. Клосса «Никоновский свод и русские летописи XVI – XVII веков» // Полное собрание русских летописей. Том девятый. – М.: Языки русской культуры, 2000.

Остромирово Евангелие 1056-1057. Факсимильное воспроизведение. Л.; М., 1988.

Память и Житие блаженного учителя нашего Константина Философа, первого наставника славянского народа // https://predanie.ru/bez-avtora/book/73603-prostrannoe-zhitie-konstantina-filosofa/ (дата обращения 12.03.2024).

Повесть временных лет // Откуда пошла Русская земля. Века VI-X.Кн.2 / Составление, предисловие, введения к документам, комментарий А.Г. Кузьмина. М.: Молодая гвардия, 1986. C. 478-542.

Приск Панийский. Готская история / Пер. В.В. Латышева. Текст воспроизведен по изданию: Приск Панийский. Готская история // Вестник древней истории. № 4. 1948. // https://www.vostlit.info/Texts/rus/Prisc/frametext.htm (дата обращения 12.03.2024).

Псалтирь Одальрика // Древняя Русь 2001 – Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 353–355.

Татищев В.Н. История Российская… Глава IV // Карпенко А.А. Приложение к статье «О генеалогических преданиях Иоакимовской летописи В.Н. Татищева». 2017 / Электронный ресурс: https://narodnazemle.ru/node/97 (дата обращения 12.03.2024).

Фахр ад-Дин Мубарак-шах // Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Т 2. М., 1967. С. 152-153.

Фотий. Беседы (первая и вторая) // Откуда пошла Русская земля. Века VI–X. Кн. II / Сост, предисловие, введения к документам, комментарий А.Г. Кузьмина. – М.: Молодая гвардия, 1986. С. 551-553.

Фотий. Окружное послание // Откуда пошла Русская земля. Века VI-X. Кн.2 / Составление, предисловие, введения к документам, комментарий А.Г. Кузьмина. М.: Молодая гвардия, 1986. С. 553.

Хроника Продолжателя Феофана // Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 103.

Черноризец Храбр. О славянских письменах / Перевод В.Я. Дерягина // https://www.orthedu.ru/culture/slava/17-34/28-34.htm (дата обращения 12.03.2024).

 

Литература

 

Акашев Ю.Д. Историко-этнические корни русского народа. М.: Социум, 2000. 238 с.

Волынцевская культура Средневековья // https://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Волынцевская культура&stable=1 (дата обращения 12.03.2024).

Даль В.И. Толковый словарь русского языка. М.: Эксмо, 2010.

Иерусалим // Малая энциклопедия городов / Сост. И.Ю. Беспалова. М.: АСТ; Харьков: Торсинг, 2001. С. 188-189.

Карамзин Н.М. История государства Российского. Примечания к 1 тому // Карамзин Н.М. История государства Российского. М.: Книга, 1988. Кн. 1. Т. 1. (Репринтное воспроизведение издания 1842-1844 годов) // https://rvb.ru/18vek/karamzin/4igr/01text/02prim/vol_01.htm (дата обращения 12.03.2024).

Карманный словарь атеиста / Ю.А. Бахныкин, М.С. Беленький, А.В. Белов и др.; Под ред. М.П. Новикова. – 5-е изд., испр. и доп. – М.: Политиздат, 1981.

Киевская археологическая культура раннего железного века // https://ru.wikipedia.org/wiki/ (дата обращения 12.03.2024).

Клейн Л.С. Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества. СПб.: Евразия, 2004.

Клёсов А.А. Откуда появились славяне и «индоевропейцы»? // Переформат / Электронный ресурс: https://pereformat.ru/2013/02/otkuda-poyavilis-slavyane/ (дата обращения 12.03.2024).

Кузьмин А.Г. Начало Руси. Тайны рождения русского народа. М.: Вече, 2003. 432 с.

Ляшевский Ст. Русь доисторическая. Историко-археологическое исследование. М., Фаир-Пресс, 2003.

Ракитин А.С. Северяне (Опубликовано: 21 ноября 2011. Редактировалось последний раз 19 апреля 2016) // https://slavyanskaya-kultura.ru/clubs/18_severjane.htm (дата обращения 12.03.2024).

Роменско-боршевская культура Восточных славян в составе Хазарского каганата // https://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Роменско-борщёвская культура &stable=1 (дата обращения 12.03.2024).

Русь–Россия–Российская империя. Генеалогическое древо основных русских родов. / Составитель Б.А. Пашков. М.: Центрком., 1994, 1996.

Рыбаков Б.А. Мир истории. Начальные века русской истории. – М.: Молодая гвардия, 1984.

Рыбаков Б.А. Древняя Русь. М., 1963.

Рыжёв К.В. Ещё раз о смысле и значении понятий «Русь» и «Русская земля» в летописях XII–XIII вв. // Вопросы истории. 2001. № 7. С. 137-144.

Седов В.В. Славяне: историко-археологическое исследование. М.: Языки славянской культуры, 2002. 622 с.

Серяков М.Л. Русская дохристианская письменность. СПб, 1997.

Татищев В.Н. История Российская с самых древнейших времён неусыпными трудами через тридцать лет собранная и описанная Покойным Тайным Советником и Астраханским Губернатором Василием Никитичем Татищевым. Книга Первая. Часть Первая. – М.: Напечатана при Императорском Московском Университете 1768 года.

Черняховская культура Средневековья // https://ru.wikipedia.org/wiki/ (дата обращения 12.03.2024).

Чудинов В.А. «Руница» и тайны археологии Руси – М.: Вече, 2003. 374 с.

Чудинов В.А. Тайные знаки древней Руси. – М.: Эксмо: Алгоритм, 2009.

Шахматов А.А. Повесть временных лет и ее источники (1940).pdf // https://mexalib.com/view/383444 (дата обращения 12.03.2024).

 

References

 

Akashev Ju. D. Istoriko-jetnicheskie korni russkogo naroda [Historical and ethnic roots of the Russian People]. Moscow.: Socium Publ., 2000. 238 p. [in Russian].

Biblija. Knigi Sviash'nnogo Pisanija Vethogo i Novogo Zaveta [The Bible. The books of the Holy Scriptures of the Old and New Testaments]. M., Mozhaisk: Mozhaisk Printing Plant, 2013. 1306 p. [in Russian]

Chronica Prodolzhatelia Theophana. // Drevnjaja Rus' v svete zarubezhnyh istochnikov [The chronicle of the Founder Theophanes. // Ancient Russia in the light of foreign sources], Moscow, 2003. P. 103 [in Russian].

Chernorizets Hrabr. O slavianskyh pis'menah / Perevod V.Ya. Derjagina [About Slavic writings / Translated by V.Ya. Deryagin] // https://www.orthedu.ru/culture/slava/17-34/28-34.htm (Date of access – 12.03.2024) [in Russian].

Chernjahovskaja kul'tura Srednevekov'ia [Chernyakhovskaya culture of the Middle Ages]. // https://ru.wikipedia.org/wiki/ (Date of access – 12.03.2024) [in Russian].

Chudinov V.A. "Runica" i tajny archeologii Rusi ["Runica" and the secrets of the archeology of Russia]., Moscow, Veche Publ., 2003, 374 p. [in Russian].

Chudinov V.A. Tainye znaki drevnej Rusi [Secret signs of Ancient Russia]., Moscow.: Jeksmo Publ.; Algorithm Publ., 2009 [in Russian].

Dal' V.I. Tolkovyj slovar' russkogo jazyka: sovremennaja versija dlja shkol'nikov [Explanatory dictionary of Russian: the modern version for school students], Moscow.: Jeksmo Publ., 2010 [in Russian].

Drevnjaja Rus' v svete zarubezhnyh istochnikov [Ancient Russia in the light of foreign sources], Moscow, 2003 [in Russian].

Fakhr al-Din Mubarak Shah. // Zakhoder B.N. Kaspijskij sbornik dannyh o Vostochnoj Evrope. Tom 2. [The Caspian Data Set on Eastern Europe. Volume 2]. Moscow., 1967. Pp. 152-153 [in Russian].

Ibn al-Nadim. Kniga rospisi naukam. [The book of painting sciences] // Garkavi A. Ia. Skazaniia musul'manskih pisatelei o slavianah i russkih (s polovini VII veka do konca X veka, po R.H.) [Tales of Muslim writers about Slavs and Russian (from the half of the 7th century to the end of the 10th century, after the Nativity of Christ)]. SPb, 1870 [in Russian].

Ibn Fadlan. Puteshestvie na Volgu o pis'me slavjan // Otkuda poshla Russkaja zemlja. Veka VI-X. Kn. 2 / Sostavlenie, predislovie, vvedenija k dokumentam, kommentarij A.G. Kuz'mina [Travel to the Volga about the letter Slavs // Where did the Russian land come from. Centuries VI-X. Book 2 / Compilation, preface, introductions to documents, commentary by A.G. Kuzmin], Moscow, Molodaya gvardiya Publ., 1986. P. 569-578. [in Russian].

Jerusalem. // Malaja enciklopedija gorodov / Sostavlenie I.Iu. Bespalova. [Small encyclopedia cities / Compilation I. Iu. Bespalov.], Moscow: Ast, Har'kov: Torsing. P. 188-189 [in Russian].

Karamzin M.N. Istoriya gosudarstva Rossijskogo [History of Russian Goverment], Volume 1, Part 1, Moscow, Nauka Publ., 1988, 640 p. [in Russian].

Karmannyi slovar' ateista [Pocket Dictionary of an atheist] / Yu. A. Bakhnykin, M. S. Belenky, A.V. Belov and others.; Edited by M.P. Novikov – 5th ed. corr. and add. – Moscow: Politizdat, 1981.

Kievskaja arheologicheskaja kul'tura Rannego Zheleznogo Veka [Kiev archaeological culture of the Early Iron Age]. // https://ru.wikipedia.org/wiki/ (Date of access – 12.03.2024) [in Russian].

Klejn L.S. Voskreshenie Peruna. K rekonstrukcii vostochnoslavjanskogo jazychestva [Resurrection of Perun. Towards the reconstruction of East Slavic paganism], St. Petersburg, Evraziya Publ., 2004, 479 p. [in Russian].

Kljosov A.A. Otkuda pojavilis' slavjane i «indoevropejcy»? [From where there were Slavs and «Indo-Europeans»?], in: Pereformat, Electronic resource: https://pereformat.ru/2013/02/otkuda-poyavilis-slavyane/ (Date of access – 12.03.2024) [in Russian].

Konstantin Bagryanorodnyj. Ob upravlenii imperiej / Teksty, perevod, kommentarij; pod redakciej G.G. Litavrina i A.P. Novosel'ceva [On the management of the empire / Texts, translation, commentary; edited by G.G. Litavrina and A.P. Novoseltseva], Moscow, Nauka Publ., 1991, 496 p. [in Russian].

Konstantin Bagryanorodnyj. Ob upravlenii imperiej // Drevnyaya Rus' v svete zarubezhnyh istochnikov [On the Governanse of the Empire // Ancient Russia in the light of foreign sources], Moscow, 2003. P. 97-98. [in Russian]

Konstantin Bagryanorodnyj. Ob upravlenii gosudarstvom // Otkuda poshla Russkaya zemlya. Veka VI-X. Kn. 2 / Sostavlenie, predislovie, vvedeniya k dokumentam, kommentarij A.G. Kuz'mina [On the Governanse of the Empire // Where did the Russian land come from. Centuries VI-X. Book 2 / Compilation, preface, introductions to documents, commentary by A.G. Kuzmin], Moscow, Molodaya gvardiya Publ., 1986, P. 553-556 [in Russian].

Kuz'min A.G. Nachalo Rusi. Tajny rozhdenija russkogo naroda [The beginning of Russia. Secrets of the birth of the Russian people], Moscow, Veche Publ., 2003, 432 p. [in Russian].

Lev Diakon. Istorija // Drevnyaya Rus' v svete zarubezhnyh istochnikov [Leo the Deacon. History // Ancient Russia in the light of foreign sources], Moscow, 2003. P. 123-125. [in Russian]

Lev Diakon Kaloiskij. Istorija // Otkuda poshla Russkaja zemlja. Veka VI-X. Kn. 2 / Sostavlenie, predislovie, vvedenija k dokumentam, kommentarij A.G. Kuz'mina [Leo the Deacon Kaloysky. History // Where did the Russian land come from. Centuries VI-X. Book 2 / Compilation, preface, introductions to documents, commentary by A.G. Kuzmin], Moscow, Molodaya gvardiya Publ., 1986, P. 557-563. [in Russian].

Lyashevsky St. Rus' doistoricheskaja. Istoriko-arheologicheskoe issledovanie. [Rus to historical. Historical and archaeological research]. Moscow: Fair-Press, 2003.

Ostrromirovo Evangelie 1056-1057. Faksimil'noe vosproizvedenie. [The Ostromir Gospel 1056-1057. Facsimile reproduction]. Leningrad – Moscow, 1988.

Polnoe sobranie russkih letopisej. T. I. Lavrent'evskaja letopis' [Complete collection of the Russian chronicles. Volume I. Lavrentyevsky chronicle], Moscow, 1997 [in Russian].

Polnoe sobranie russkih letopisej. T. IX. Letopisnyj sbornik, imenuemyj Patriarshej ili Nikonovskoj letopis'ju [Complete collection of Russian chronicles. Volume IX. Chronicle collection called the Patriarch or Nikon Chronicle], St. Petersburg, 1862, 278 p. [in Russian].

Pamiat' i Zhitie blazhennogo uchitelja nashego Konstantina Philosopha [The memory and Life of our blessed teacher Konstantin the Philosopher, the first mentor of the Slavic people]. // https://predanie.ru/bez-avtora/book/73603-prostrannoe-zhitie-konstantina-filosofa/ (Date of access – 12.03.2024). [in Russian].

Povest' vremennyh let // Otkuda poshla Russkaja zemlja. Veka VI-X. Kn. 2 / Sostavlenie, predislovie, vvedenija k dokumentam, kommentarij A.G. Kuz'mina [Primary Chronicle // Where did the Russian land come from. Centuries VI-X. Book 2 / Compilation, preface, introductions to documents, commentary by A.G. Kuzmin], Moscow, Molodaya gvardiya Publ., 1986, P. 478-542 [in Russian].

Priscus of Pania. Gotskaja istorja. / Perevod V.V. Latisheva. Tekst vosproizvedjon po izdaniju: Priscus of Pania. Gotskaia istoria // Vestnik Drevnej Istorii [The Gothic story. / Translated by V.V. Latyshev. The text is produced according to the edition: The Gothic story // Bulletin of Ancient History]. №4. 1948. // https://www.vostlit.info/Texts/rus/Prisc/frametext.htm (Date of access – 12.03.2024) [in Russian].

Psaltir' Odol'rika // Drevnjaja Rus' v svete zarubezhnyh istochnikov [The Psalter of Odolric // Ancient Russia in the light of foreign sources], Moscow, 2003. P. 353–355 [in Russian].

Photius. Besedi (pervaja I vtoraja). // Otkuda poshla Russkaja zemlja. Veka VI-X. Kn. 2 / Sostavlenie, predislovie, vvedeniya k dokumentam, kommentarij A.G. Kuz'mina [Conversations (first and second) // Where did the Russian land come from. Centuries VI-X. Book 2 / Compilation, preface, introductions to documents, commentary by A. G. Kuzmin], Moscow, Molodaya gvardiya Publ., 1986, P. 551-553 [in Russian].

Photius. Okruzhnoe poslanie. // Otkuda poshla Russkaja zemlja. Veka VI-X. Kn. 2 / Sostavlenie, predislovie, vvedeniya k dokumentam, kommentarij A.G. Kuz'mina [The district message. //Where did the Russian land come from. Centuries VI-X. Book 2 / Compilation, preface, introductions to documents, commentary by A. G. Kuzmin], Moscow, Molodaya gvardiya Publ., 1986, P. 553 [in Russian].

Rakitin A.S. Severjane [Northerners]. (Published on November 21, 2011. Edited for the last time on April 19, 2016). // https://slavyanskaya-kultura.ru/clubs/18_severjane.htm (Date of access – 12.03.2024) [in Russian].

Romensko-Borshevskaja kul'tura Vostochnyh Slavjan v sostave Khazarskogo Kaganata [The Romensk-Borshev culture of the Eastern Slavs as part of the Khazar Khaganate]. // https://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Роменско-борщёвская культура &stable=1(Date of access – 12.03.2024) [in Russian].

Rus' – Rossia – Russijskaja Imperja. Genealogicheskoe drevo osnovnyh Russkih rodov./ Sostavitel' B.A. Pashkov. [Rus – Russia – the Russian Empire. The family tree of the main Russian clans. / Compiled by B.A. Pashkov]. Moscow: Tsentrkom, 1994, 1996.

Rybakov B. A. Mir istorii. Nachal'nye veka Russkoj istorii [The world of history. The early Centuries of Russian History], Moscow, Molodaja gvardija Publ., 1984 [in Russian].

Rybakov B.A. Drevnjaja Rus'. Skazanija. Byliny. Letopisi [Ancient Russia. Legends. Byliny. Chronicles], Moscow, 1963 [in Russian].

Ryzhev K.V. Eshchjo raz o smysle i znachenii ponjatij «Rus'» i «Russkaja zemlja» v letopisjah XII-XIII vv. // Voprosy istorii [Once again about the meaning and significance of the concepts "Rus" and "Russian land" in the chronicles of the XII-XIII centurie // History issues], 2001, № 7, pp. 137-144 [in Russian].

Sedov V.V. Slavjane. Istoriko-arheologicheskoe issledovanie [Slavs. Historical and archaeological research], Moscow, YAzyki russkoj kul'tury Publ., 2002, 622 p. [in Russian].

Serjakov M.L. Russkaja dohristianskaja pis'mennost'. [Russian pre-Christian writing]. St. Petersburg, 1997.

Shakhmatov A.A. Povest' vremennyh let i ejo istochniki [Primary Chronicle and its sources] (1940).pdf // https://mexalib.com/view/383444 (Date of access – 12.03.2024) [in Russian].

Tatishhev V.N. Istorija Rossijskaja s samyh drevnejshih vremjon neusypnymi trudami cherez tridcat' let sobrannaja i opisannaja Pokojnym Tajnym Sovetnikom i Astrahanskim Gubernatorom Vasiliem Nikitichem Tatishhevym. Kniga Pervaja. Chast' Pervaja. Napechatana pri Imperatorskom Moskovskom universitete [The history Russian since the most ancient times vigilant works in thirty years collected and described by the Late Privy Councillor and the Astrakhan Governor Vasily Nikitich Tatishchev. Book the First. Part one. It is printed at Imperial Moscow university], Moscow, 1768 [in Russian].

Tatishhev V.N. Istorija Rossijskaja... Glava IV // Karpenko A.A. Prilozhenie k stat'e «O genealogicheskih predanijah Ioakimovskoj letopisi V.N. Tatishheva» [The history Russian... Chapter IV // Annex to the article «About the Genealogical Bringing to the Ioakimovsky Chronicle of V.N. Tatishchev»], 2017, Electronic resource: https://narodnazemle.ru/node/97 (Date of access – 12.03.2024) [in Russian].

Volyncevskaja kul'tura Srednevekov'ja [Volyntsevo culture of the Middle Ages] //https://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Волынцевская культура&stable=1 (Date of access – 12.03.2024) [in Russian]

Zhitie Georgija Amastridskogo [Life George of Amastris] // Otkuda poshla Russkaya zemlya. Veka VI-X. Kn. 2 / Sostavlenie, predislovie, vvedeniya k dokumentam, kommentarij A. G. Kuz'mina [Where did the Russian land come from.Centuries VI-X. Book 2 / Compilation, preface, introductions to documents, commentary by A.G. Kuzmin], Moscow, Molodaya gvardiya Publ., 1986. P. 550-551 [in Russian].

 

© Андрей Карпенко, текст, 2024

© Книжный ларёк, публикация, 2024