Денис Павлов. Бабушка с откусанным ухом

БАБУШКА С ОТКУСАННЫМ УХОМ

Из серии «Прокурорские рассказы»

Основано на реальных событиях

Ой, и раззадорили меня сёдня прокурорские! Вот ведь такое интересное поведали!.. Прям ведуны какие-то!

«Дело», как это часто бывает, жилплощади и квартирного вопроса касалось, ну а параллельно и половой несдержанности. Скрытой, конечно же. (Являясь, однако, причиной, обернулась она в сей истории – страшным следствием!)

О том, как уфимка откусила маме ухо, поделился со мной в этот раз прокурорский человечек, из-за скромности попросивший не называть ни его ФИО, ни социального номера, ни адресов квартир проживания, ни загородных домов, ни даже госномеров авто, оформленных на его пожилую маму – страстную автолюбительницу!

Если б я не оговорился о сути дела выше, многие б подумали, что уфимочка была просто голодна. Или фильмов насмотрелась про каннибалов в стиле «Шокирующая Азия». Или, что она шизанутая. Некоторые, правда, утверждают, что: «Что в трусах, то и в голове!» и эта последняя догадка, будет, пожалуй, самой близкой к истине.

Начнём.

Лето. Ветерок то в окно, то под юбки залетает, то ещё куда. Похотливый такой ветерок, ненадёжный, а порой и с порывами! Тогда разгорячённым, прям как горячий кавказский джигит, становится!

– Понимаешь, Денис Аликович… С рождением ребёнка приходит счастье в каждую семью. Первый шаг, первое слово малыша – праздник! Они запоминаются – на всю жизнь! – начала издалека красная, вероятно от жары, прокурорша, словно б сидел перед ней не автор подобных этому рассказов, а нечто сильно близкое к дауну. – С первых дней мама мечтает вырастить хорошего ребёнка: открывает для него мир сказок, дарит всё своё душевное тепло и ласку!..

– Извини, что перебиваю: у меня мама всю жизнь в детсадах и в детдоме проработала. Я могу примерно понять, о чём идёт речь. Услышанное из ваших уст для меня, конечно же, безапелляционно, но… – вежливо переключил я романтично закатившую глаза разведённую, бездетную женщину на собственно «тему».

Прокурорский человек обидчиво покосился, но настырно продолжил, как по загодя написанной бумаге:

– Ма́шина мама тоже желала вырастить свою дочь Машу доброй, любящей, заботливой дочерью, которая была бы ей в старости достойной опорой…

«О Боже! – подумал я. – С таким предисловием, пока до «Дела» дойдёт!..»

Короче, сам дальше расскажу!

Однако её радужным мечтам о халявной старости – не суждено было сбыться!

Родить дитё впрок, с обязательством к нему заботиться о тебе в старости – эгоизм какой-то!

Родил и родил – прекрасно! Новая жизнь, новая единица нации, новый дух! Кем он/она станет: поэтом, инженером, свинопасом, юристом, зэканом, охранником психбольницы или художником, какая разница?! Ведь неисповедимы пути Господни! Ты – сможешь помочь дитяти встать на ноги? Не столько даже финансовым подспорьем, сколько душевным? Помочь чисто, бескорыстно? Ты же – должен! А если не сможешь? Страшно?! Страх убивает! А Любовь делает всё и всегда – побеждает! Не эгоизм с «опорой», а – Любовь!

А если опосля дитя не захочет заботиться о дряхлой туше родителя? Что теперь, нарекать его неблагодарным и клеймить бессердечной мразью? Глупости какие-то! Он ведь на сей свет – не просился. Чай не без вашего участия событие сие – произошло! А уж Господь, там, наверху, посовещавшись с его душой, договорился о телесном рождении и пребывании в этом грешном мире определённый отрезок времени. До тех пор, пока не заберёт её (душу-то) к Себе. Или чёрт не утащит – к себе. В зависимости от поведения новоиспечённого гражданина или гражданки в течение временной, земной жизни и конечной ситуации, сложившейся уже по итогу, при финишной черте.

Так что повторюсь насчёт «достойной опоры в старости»: это вопрос скорей родительского эгоизма, нежели искреннее желание их детёныша и тем более – проявление подлинной, обоюдной Любви.

Да и СВА-БО-ДА! – же, в конце концов! И у каждого – своё мнение! Безо всяких, причём, обязательств. Ну, тогда давайте уж честно и без обиняков!

Короче, пока мать Машкина по зову то ли дурного разума, то ли партии, «как все» строила то там, то сям коммунизм и прочее «светлое будущее для наших детей», Манька росла и ширилась, превратившись с годами – во вполне половозрелую девицу.

– Ма, а чё, мы так и будем, что ли, все вместе, всю жизнь, в нашей однокомнатной квартире жить?

– А что Маш? – конечно! Хорошо же, вместе-то! – удивлялась дура-мамашка, не видя подноготной Машкиного вопроса.

Потом коммунизм и прочие мамкины мечты рухнули к чёртовой бабушке, а вместе с этим рухнул с балкона ихней же квартиры и Машкин, перепивший однажды, папа. Насмерть. Стало как-то посвободней в отчем доме, а всё равно: НЕ ТО! Никакой у нашей Машуньки – «ЛИЧНОЙ жизни»!

Машка, конечно, никакая нафиг не ЛИЧНОСТЬ, в каком-то демократическом кабаке работала: не то – официанткой, не то – посудомойкой, но «ЛИЧНОЙ жизни» всё же хотела. И не только по блатхатам и под кустами, а где-нибудь и на своей законной жилплощади – тоже.

– Ма, я комнату в коммуналке снять хочу. Поможешь с деньгами первое время? – спрашивала уже совсем повзрослевшая Машка у престарелой пенсионерки-мамашки, целыми днями глядевшей дома «телек». А по «телеку» – всякие глупости, типа: «К барьеру, б*я!» и прочих познерков, строящих из себя, как у них и принято: всезнаек, народных учителей, демократов и прочих бл…й. О, простите! – БЛагородных людеЙ. Хотя, что «строящих»-то?! Так и есть, по мнению ущербных смотрителей, коих – большинство.

– Что ты, что ты! – в шоке зачуралась мать. – Тебе что, в квартире с чужими людьми лучше жить будет, что ли?! Идём лучше «телек» посмотрим, умных людей послушаем. Только за кошкой не забудь убрать! Опять, кажись, в коридоре нагадила!

Машка-то чувствовала, что рано или поздно, сгубит её мать-идолопоклонницу новый языческий бог – «телек», но вот когда?!

Самой Машке на чертей из «телека» было, как и родному котику в прихожей, совершенно пос*ать! У Машки оба деда кости свои в борьбе с фашизмом сложили. Ради тоже, конечно же, Машкиного светлого будущего. Но что-то оно всё никак не наступало и своего угла у Маньки не было так же, как и будущего, пусть даже и не слишком «светлого». И потому Машке было абсолютно всё равно до глупых умозаключений и прочей телевизионной болтологии не только познерков, но также и аншлагирующих юмористов одесситского пошиба, имеющих квартиры о шести углах и в количествах, простому гою и не снившихся! Да и дач – столько же. И яхт.

Машка была бабой хоть и мало учёной, но всё же – состоявшейся. И потому хотела Машка – обычного бабьего счастья: мужика заботливого, не бухарика, хижину, пусть не большую, но свою, да дитетку малую. Ну и пожрать иногда нормально, ибо даже в животном мире самки – довольно прожорливы.

«Ведь, в конце концов, не за познерков же, да щупленьких-шустреньких очкасто-небритых пришельцев, с АдольфАлойзычем на ринге Второй мировой дедушки мои схлестнулись, а за меня, наверное, за Машку?! Отчего ж я так несчастна-та-а-а?!..» – размышляла порой горемычная.

«Ну, раз так – плевать на жизнь!» – решила скоро наша героиня и бросила работу – всё равно гроши платят, ни черта ни на что не хватает! А ей – тридцать с гаком уже. Да и беременна от Васьки – трутня бесквартирного, который, подонок, так гнусно её давеча обманул в вопросе совместной их супружеской жизни и даже покупки, якобы вот-вот, своей «хаты»! А другой принц на белом коне что-то не ехал и не ехал. С Африки вот наезжали, с «емиратов»… Но что-то симпатяге-Машке не по душе они приходились. Всё ж свои белокожие идиоты как-то родней, что ли, ближе как-то её генетическому коду были. А с другой стороны, даже такие богатыри, «как Путин!» – не в её вкусе числились. Лживые те богатыри были. Особливо много таких в «ЕнЬтерЬнете». Их своим особым, бабьим чутьём, Машка как-то сразу раскусывала!

«И как Васька-подлец так поступить мог?! Ещё и на аборт жалостливо намекал! Во грех детоубийства ввести хотел, сволочь падшая!» – расстраивалась Машка.

И косилась с тех пор гражданка РФ Мария на свою мать – ненавистным взглядом. Не любящим и не благодарным! Из-за, будь он проклят, квартирного вопроса! И впрямь, прав Иисус: «И враги человеку – домашние его», а уж если совсем бестолковые, то враги – самые что ни на есть лютые!

А тут из телеящика что-то про террор завопили, и Машка – туда же подалась. Стала мать терроризировать требованиями продать их «долбанную хрущёвку», а купить: ей – комнату, а матери – домик в деревне. Куда там!

– У меня же здесь столько подружек! Телек! Магазин под боком! Больница! Я тут – приросла! Всю жизнь, потом и кровью, на заводе здешнем вкалывала на эту квартиру! Не то что твой папашка – колдырь! Кой-какие деньги мне с того завода на годовщину подкидывают, подарочки! А чего я в деревне-то делать буду?! Что я, деревенщина какая, что ли?! Доярка?! – оскорблённо упёрлась старуха. – Я – рабочий класс!

– Блин, одна в тюрьме сидит и мне, кажись – туда же дорога! – горько причитала в ответ, от безнадёжности и беспросветности, Машка.

А вот о том, что у Машки была младшая сестрёнка, я от чего не сказал? А от того, что о тебе заботился, дорогой читатель! Чтоб хоть в начале рассказа не стало тебе сразу же уж слишком тесно от такого, нереального на первый взгляд, количества персонажей, что оказались собранными вместе в однокомнатной «хрущёбе».

Та тоже (как и мать), по «телИку» – умные вещи посмотреть любила. Ну, типа, к примеру: реалити-шоу «Дурдом-2», «Содом-3», «Последней хернёй» и прочее «Бери от жизни всё!»

Ну и взяла как-то младшенькая от жизни – толи 100 грамм, толи полкило, а может и килограмм-два – героинчика. Не то афганского, не то отечественного, таджикского производства. И начала активно приторговывать. Мамашка со старшей сестрой тоже порядком её заколебали, и ей тоже – суверенитета квартирного захотелось. Ну, ещё там: «машину хАтелАсь инАмарку навАроченную, дамскую мАдЭль», «счёт валютный в банке», парня, «как дикаприА», статуса королевского ну и т. д. Детей?! Конечно, нет! «Чё она, дура, что ли! – сопли с говном подтирать и фигуру свою…», как она считала, «как у Санта-Кла…, Санта-Барб… Ну как её там?! Барби, блин! Да, Барби! – портить!» В общем, жить она хотела как «все продвинутые люди» из «телИка». Куда правда и чем их «продвигали», она, несмышленая, и не догадывалась. И о том, что у нас, как говорится, «всё через ж…» делается, чёт, то ли подзабыла за глянцем гламурного морока, то ли просто не догадывалась за малостью лет в купе с сопутствующей им тупостью… А о том, что знание жизни, порою, таким вот способом приходит, и вовсе душа её наивная не знала – то как пить дать!

Приятели Усамы Бен Ладена и Туркменбаши нашей юной особе, до поры до времени, доверяли, даже круто заплатить обещали! Но что-то в самом начале не подрасчитали и в итоге – угодила рисковая девчонка за колючку. Как парень в армию! Для её возраста – надолго. До сей поры там и тусит! И теперь другую, тоже, однако, «продвинутую» жизнь, на теле и примере – тщательно изучает. Дивится отличию её от рассказов «продвинутых» дворовых пацанчиков из «откинувшихся», что доводилось ей на воле, с открытым в идиотском восторге ртом, зачарованно слушать!

Короче, пока младшая сестрёнка по жизни «продвигалась», старшая, то есть Машка, чувствуя, что разродится вскоре, мать всё большему террору подвергала! А тут ещё и авитаминоз с токсикозом «крышу» беспросветной волной накрыли, так что её у Машки – совсем сносить начало!

– И вот однажды (это госпожа прокурорша, как бы перебивает мною выше, без излишнего романтизма, изложенное), в конец озверевшая гражданка М. надумала решить наболевший вопрос радикально и в ответ на невинную просьбу родной матери подать ей подушку (чтоб мягче было «телек» смотреть), накинулась на неё с этой подушкой, выкрикивая угрозы её убийства путём удушья! И – душить начала!

А ты попробуй-ка, отбейся от рассерженной и тяжеленной беременной бабы старческими чреслами!

Бедная мама, не ожидавшая фарса 22 июня 1941 года, стала отчаянно брыкаться, пытаясь вынырнуть из-под удушливого постельного инвентаря, что оказался сейчас в цепких руках доченьки! Припоминая при этом, как такими же цепкими, но любящими Машкиными ручонками была обнимаема она тогда, когда несмышлёнышу Машке то ли три, то ли пять годков было…

Маша же – ничего не вспоминала и не припоминала, так как терять ей было нечего, а решительный настрой соперницы – только раззадоривал отчаявшуюся женщину на повторение всё новых, более дерзких и яростных атак!

Однако жертва не поддавалась, сопротивляясь с немыслимым отчаянием! Скоро нападавшей, со всей очевидностью, стало ясно, что подушечный блицкриг – провалился! Тогда она перешла к прямому маманиному избиению и теперь – коварно задействовала свои длинные, немытые ногти. Как, так скажем, биологическое оружие!

И тут, в процессе борьбы, невзначай подвернулась дочке материна мочка. Мягкая такая, увесистая, хоть волосатая, но показавшаяся взбесившейся Машке – непередаваемо сочной!

«Ам!» – с вампирским рычанием вонзились её запломбированные клыки в материн слуховой отросток на голове и послышался лязг металла отгрызаемой вместе с мясом золотой серёжки ещё советского производства. От такого качества, Машка чуть зуб не сломала!

Что уж сработало в старом организме, какие скрытые силы? но тут – дёрнулась мать как-то уж очень ловко и, выскользнув от своего мучителя, сиганула в коридор!

Дверь оказалась почему-то не заперто́й (как назло! для Машки), и несостоявшаяся ещё бабуля, скатившись со ступенек, как залихватский матрос с трапа, через секунду – оказалась на улице. Удрала!

Попавшийся ей на глаза совсем молодой и ещё добрый милиционер, одиноко пивший пиво именно у них во дворе (как назло! для Машки)! – воспринял материн рассказ не как бред помутившейся старухи, а вполне реально-событийный!

Пожертвовав по-пьяни своей пилоткой, он попросил пострадавшую от домашнего насилия задержать ею ушное кровотечение и «Подержать недолго бутылочку. Только, пожалуйста, не пейте!».

Оставив приложившую к боевой ране синий головной убор пожилую тётку на улице, самоотверженный юнец сиганул в её квартиру, где кусачая, с кровавой пеной у рта Машка – была им мгновенно арестована! Не помогла даже беременность, на которую та, наивная, попыталась сослаться! Пояс по карате не подвёл мужчину и на этот раз!

Сейчас вот вешают на беременную Машку, как лохмотья на пугало, разные части статей УК РФ.

А у бабки – заражение пошло. И навряд ли уж – выживет!

А я вот думаю: «Может, повезёт Машке? Родит она – строителя! Не коммунизма конечно, не демократии и прочих иллюзий, а вполне нормального! Того, что дома́ строит. И построит он – Дом! Даже два: один – себе и один – матери своей, Марии! А может и бабке безухой – саркофаг какой-нить на кладбище возведёт? Как памятник несчастным, кто вынужденно, кто добровольно, падшим за мнимое счастье. Своё и общее. А?..»

© Денис Павлов, текст, 2009

© Книжный ларёк, публикация, 2016