Евгений Рахимкулов. Мудрый Исмаил

МУДРЫЙ ИСМАИЛ

Эмир Сомони (другое прочтение – Самани – Прим. Смотрителя) терпеть не мог легавых. Конечно, первый отряд конной милиции проскакал по улицам Душанбе спустя более десяти веков после того, как прах владыки был предан земле, но легавые были и в те времена.

Своё войско Исмаил Сомони разделил на кхартов и парицеев. Кхарты нужны были для ведения войн, очень частых в ту пору, и почти всю свою жизнь проводили в походах и битвах. Отряды парицеев были созданы для охраны города и поддержания порядка на улицах и площадях. Распределив обязанности в своём войске таким образом, Сомони поступил мудро. Многие другие правители последовали его примеру.

Все бы ничего, да только вскоре парицеи начали портиться. Многие из них стали облагать данью купцов за то, что якобы охраняют их от грабителей, хотя и так получали за это жалованье от эмира. Пользуясь данной им властью и силой, парицеи могли поймать какого-нибудь бедолагу и изувечить ради забавы, а потом сказать, что приняли его за разбойника. Зато схватив настоящего преступника, они нередко отпускали его за хороший выкуп.

К эмиру посыпались жалобы от его подданных. Исмаил слыл мудрым правителем и начал борьбу с парицеями. Он нещадно казнил виновных, менял командиров, устрашал, предупреждал. Но все было напрасно. Тогда Сомони обратил всех парицеев в кхартов, а кхартов в парицеев. Но и это не помогло. Бывшие кхарты быстро освоились в новой роли и стали чинить ещё больший произвол, чем прежние парицеи. Эмир подумал, не избавиться ли ему совсем от парицеев, но понял, что сделать этого не сможет – нельзя было оставить город без охраны. Долго ломал голову мудрый Исмаил, но так ничего и не смог поделать с парицеями. Эмир умер, а парицеи остались и служили потом ещё многим эмирам.

Исмаил Сомони – фигура легендарная. Мифы о нём гуляют по всей Средней Азии. Но больше всего чтят эмира на его родине – в современном Таджикистане. Древнего царя уважают здесь настолько, что имя его носит даже местная валюта. Для таджиков он значит не меньше, чем Юрий Долгорукий для русских или Джордж Вашингтон для американцев. Именно Сомони основал в начале десятого века на этой земле первое государство, добившись полной независимости от Багдада.

В память о своём мудром правителе благодарные потомки через одиннадцать веков установили ему на главной площади столицы огромную статую. Скульптор запечатлел Сомони гигантом с сияющим скипетром в руке. Эмир выходит из сорокаметровой золочёной арки. Свирепые львы, усмирённые владыкой, словно псы, замерли у его ног. Памятник этот сделал бы честь любому из самых красивых и всемирно известных городов.

Площадь Сомони – одно из немногих в Душанбе мест, достойное усиленной работы объективов видеокамер и фотоаппаратов. Здесь действительно красиво. Справа от памятника на ухоженных газонах высятся искрящиеся в солнечных лучах странные конструкции из бисера, напоминающие своим видом одновременно и укутанные в серебро стройные ели в новогоднем лесу, и застывшие сказочные фонтаны. Сам фонтан, необычайно живописный, находится на другой стороне площади перед затейливым зданием театра. А в доме через дорогу от театра приютился ресторанчик корейской кухни. Лучшего места для гурманов и пожелать нельзя. Готовят здесь удивительно вкусно, цены до смешного низкие, а порции такие, что удовлетворили бы и сказочного Гаргантюа. А ещё это единственное заведение в городе, где подают чудесное китайское пиво – напиток, перед которым поблекли бы нектар и амброзия древнего Олимпа.

И днём и ночью, и в пятидесятиградусную жару и в холодный затяжной дождь у ног эмира несут дежурство современные парицеи. Их далёкие предки вооружены были, очевидно, кривыми ятаганами, а эти небрежно помахивают резиновыми дубинками. На рукавах у них шевроны со смешным словечком «милитсия». Такая же надпись и на спине. И хотя таджикская орфография здесь нисколько не пострадала, сложно отделаться от мысли, что форму им подписывал какой-то двоечник.

Что же они здесь охраняют? Может быть корону эмира? В ней как-никак пятнадцать килограммов чистого золота. Но добраться до короны не так-то просто. Да и не вздумает никто осквернять памятник – слишком сильно любит здесь народ своего великого предка.

Загадка этого странного дежурства раскрывается очень скоро. Туристы, впечатлённые видом гигантской статуи, устремляются к ней с фотоаппаратами. Парицеи знают десяток слов по-английски, полтора десятка слов по-арабски и довольно сносно лопочут по-русски. Для общения с туристами этого достаточно. Заприметив зеваку, направившегося к памятнику, один из парицеев кидается к нему, с грозным видом размахивая дубинкой.

– Хай, нельзя! Хай, брат, нельзя фотографировать! Запрещено. Натьональное достояние.

Турист изумлён. Запрет на фотографирование памятников не встречался ему ни в Бомбее, ни в Мадриде, ни даже в каком-нибудь Кубер-Педи. Пожав плечами, он уже собирается уйти, как вдруг парицей сменяет гнев на милость.

– Хай, брат, куда пошёл? Хочешь фотографировать? Хай, дай что-нибудь – фотографируй на здоровье!

Чем-нибудь обычно оказывается хрустящая бумажка в десять сомони, соответствующая примерно полутора долларам. А с особо денежных и глуповатых туристов можно слупить и соточку, на которой изображён портрет самого Исмаила Сомони.

Получив такое что-нибудь, парицей услужливо провожает туриста к памятнику и сам фотографирует его на фоне статуи в любых позах. Пожелав туристу удачи и попрощавшись с ним, он вновь возвращается на свой пост.

Сомони был мудрым эмиром. Но всей его мудрости не хватило на то, чтобы победить им же самим созданных парицеев. И сейчас, спустя столетия, он продолжает их кормить.

© Евгений Рахимкулов, текст, 2016

© Анастасия Рахимкулова, рисунок, 2016

© Книжный ларёк, публикация, 2016