Любовь Селезнева. Травы детства моего

ТРАВЫ ДЕТСТВА МОЕГО

1. Весна пришла!

Заждалась земля прихода весны, задрогла. Стыдливо прячет в пушистые туманы озябшую душу свою. И хочется ей поскорее снять белые зимние одёжки и нарядиться в легко-зелёный бархат весны.

– Не стыдись, матушка! – греет улыбкой Светило. – Вот сначала умою тебя ручьями чистыми да дождями синими, оботру ветрами озорными, тогда и обнову получишь – нарядный сарафанчик к лету.

И уж как зазвенят в раздолье твоём шелковистые локоны трав! Каждый живущий найдёт в них утешение: пахарь – святое дело жизни своей; художника вдохновит она на доброе и вечное, ибо не может не очаровать краса твоя. А там услышит кто-то таинственно-заветный шёпот любви; кого-то одурманит благодатный аромат сенокоса; и провалится в блаженный сон сеновала усталый путник...

2. Голод

Травы, травы, травы... Я смотрю на щедрый наряд земли с особой теплотой и благодарностью, смотрю как на волшебный подарок всему человечеству. Благодарность моя травам, возможно, удивит нынешнее поколение, и кто-то усомнится в пафосе моих признаний.

Но не горячись, молодость! Спроси у старшего поколения, особо у тех, кто отведал горькой травы голодного детства.

Господи, как же мы ждали тогда прихода весны! С какой надеждой осматривали пни и щели, заглядывали под заборы и обшаривали проталины да пригорки — вдруг да посчастливится найти красноватый росток крапивы или нежно дрожащие на ветру листики лебеды!

О, тогда можно похлёбки отведать, а повезет набрести на их заросли, так и лепёшек наесться!

Что же что пополам с корою? Зато сытно – желудок не журчит голодных песен, не сосёт под ложечкой, голова не кружится и ноги не пухнут от перепоя воды вместо еды...

А то наткнёшься на стрелки бузлика, или пику саранки – и наградой станет сладковато-сытная луковичка, а там и другие корешки голод утолят.

Чем больше тепла и солнца, тем больше лакомств: в тайге черемша, чей ландышевый лист манит чесночным «колбасным» духом; на лугу – острые иглы дикого лука, щедрость кислятки, вкусные дудки и корешки разных трав.

По краям полян тулится к кустам медуница. Не думайте, что эта невзрачная и мохнатая травка – так себе, но её красновато-синий венчик кружит голову медовым ароматом. Выдернешь из корзинки пару её граммофончиков и смакуешь нектар, слаще которого не бывает!..

Ближе к лету – больше раздолья для аппетитных фантазий: приходишь домой желторотым с античным венком на голове, и весь такой жёлтый, словно побывал на мельнице, где мелют солнечную пыльцу одуванчиков.

Солнышко ласково гладит белобрысую макушку.

Кузнечики цокочут свои весёлые песенки.

Кукушка играет с тобою в прятки.

Ноги обжигает бриллиантовыми брызгами целительная роса.

А ты идешь по шикарному раздолью этого многоцветья, бережно собирая букетик цветов для мамы.

Идёшь, окунаясь ножонками в беленькие корзиночки цветов земляники, клубники, черники, костяники и прочей «ники», умоляя их поскорее стать ягодками.

Жаль одного: не успевала вся эта красота и вкуснота поспеть до нужного состояния полезности.

Простите, кормильцы, за то, что задолго до вашего сладко-сытного времени мы ваши шикарные поляны опустошали от горьковато-зелёных плодов...

Правда, не всегда те съестные эксперименты заканчивались удачно, но мы, дети той поры, познали всю ценность трав и кореньев, научились ценить и беречь природу.

3. Молитва

...А память-звонарь звонит мне из тех трудных лет, и снова слышу я скорбный шепот молитв матери моей.

– Слава тебе, Господи, что мудростью своею довёл нас до весны! – благодарно шепчет она потрескавшимися губами. – Теперь заживём, Спаситель наш! – заскорузлой от деревенской работы рукою мать крупно крестится.

Воздев усталый взгляд на икону, за которой таилась похоронка на нашего отца, она становится на колени:

– Спасибо и тебе, Весна-красна, за тепло, согревшее сирот моих! – мать снова истово крестится.

– Спасибо за солнечный свет очей твоих, преобразивших Землю нашу!

– Низкий поклон тебе, Земля-матушка, за живительные дары твои! – она клала поклон за поклоном.

– Да будь благословенна каждая былинки твоя, спасшая чад моих от голодной смерти! – Мама вставала с опухших колен и грузно шла к печке замачивать остатки пайка: на каждую душу тогда в месяц приходилось по 2 кило сухого гороха, значит, на нашу семью положено 8 – и больше ничего...

О, память-звонарь!.. Ты стучишься в душу мою грустной былью трудных лет, в которых цветут и пахнут травы детства моего, спасшие наше поколение.

16.04.1994 г.

© Любовь Селезнева, текст, 2015

© Книжный ларёк, публикация, 2015