Марч Илькаев. Седой козел (18+) (закрытый доступ)

СЕДОЙ КОЗЕЛ

Учеба в мединституте 80-х была, что называется, игрой на выживание. Во-первых, все поступали по блату.

Как говорил мой друг Славка Лазарев: «Все мы не без родителей».

Во вторых…

В связи с демографическим кризисом, войной в Афгане, после первого курса нас, мальчишек, забрили.

Я ходил до последнего, потом чувствую, конец июня, сессия заканчивается, девчонки на меня косятся, и я тож пошёл в военкомат: мое дело, упавшее за полку, было найдено – и я ушёл в армию…

Но речь не об этом, когда мы, армейцы, вернулись, наступила эпоха дежавю, Лось так же бесчинствовал, ловил студентов с сигаретой по территории института.

Седой козел расцвел. Вокруг него ходили легенды; пока мы были в армии, из оставшихся 146 однокурсников с первого раза экзамен сдали лишь трое….

Со мной в группе после армии учился Шурка Скобелев, приятный, милый парень из Шанхая, так назывался район в одном из пригородов столицы.

Он блестяще играл на гитаре, благодаря ему я пристрастился к Шевчуку, Шуркины интерпретации альбома «Периферии» – были неподражаемы.

Шурка, как и Француз, всегда ходил с щетиной, помню на лекции по патфизу его постоянно спрашивала «мама» – замдекана Козла, «где, мол, Скобелев, бегает».

Как-то на биохимии Шурка приперся в совершенно счастливом расположении духа и, когда мы остались с ребятами одни, без девочек, спросил: «У меня сегодня было шесть! Кто больше?». Он имел в виду количество копуляций. Мы подавленно молчали, его безмерный успех у женщин не нуждался в сравнении.

В тот незабываемый год первый и последний раз приехал в Уфу ЦОЙ, а мы пили водку на берегу озера под Иглино, Шура привёл друга и девчонку. Пока мы располагались на берегу, Электрик (наш одногруппник – море-Man) увел девушку гулять по берегу в кустах.

Когда вечерело, друг Шуры, запершийся в палатке с девицей на 10 минут, втихую нам сказал: «Она взяла у меня в рот, если кто следующий – не опаскудтись!»

Мы с удивлением посмотрели на него, для нас – общая пьянка была делом чести, тогда мы друзей на бабу не меняли…

Только через много лет, море-Man, ныне тоже покойный, признался, что гулял он по берегу с той девицей не просто так…))))

Наутро над нами зажужжали вертолеты…

Это был Улу-Теляк, та самая трагедия, так кончилось наше послеармейское счастье…

Потом к нам в группу восстановился Розенбаум, по кличке Борода, он был гением исполнения Розенбаума и Гребенщикова.

Благодаря ему я познакомился с творчеством Вертинского, Визбора, Окуджавы…

Понятное дело, наши вечеринки не прекращались…

Но! Шло время перемен.

Увы, все кончается и пришло время патфиза… Все было и все будет…

Друзья делают нас теми, кто мы есть, поскольку мы идентифицируемся не только с ними, а еще и с теми, на ком они воспитаны, чье молоко и кровь они впитали…

Выбор был за нами…

Бороде пришлось пересдавать, что он опять не смог, ему припомнили историю с Шафкатом (о ней я писал в очерке о наркологе).

Шурику припомнили пропуски лекций; в итоге они оба отчислились.

Где-то через год, на зимних каникулах, когда было ужасно холодно в ЧОХ – я тогда жил на Черной Хате, – раздался стук в дверь.

Было время зимних каникул, мой товарищ сообщил: «Шурка свел счеты с жизнью».

Тогда он работал в реанимации медбратом, там считалось, что Ардуан (миорелаксант) – это Золотой Укол, средство для сведения счетов с Бытием.

Шурка после пары неудачных пересдач так и поступил, …. Было ужасно смотреть на тетю Машу, его маму.

А стук вбиваемых в гроб гвоздей, эхом раздававшийся в свежепостроенной Церкви без образов, до сих пор стоит у меня в ушах.

Конечно, мы пили… и слушали Frank Duval… Touch my soul…

Но «каникулы» на этом не закончились, я тогда через день дежурил фельдшером на Скорой и пребывал в полнейшем сомнамбулизме.

Итак, прошло семь дней, опять стук в дверь, теперь Старуха с косой встретила Бороду, он тогда тоже работал в реанимации, но рассчитался с Экзистенцией, накинув на голову полиэтиленовый пакет с хлороформом (я тогда зачитывался первоизданными Бердяевым, Лосевым и пр.)

Земля, которую мы копали под могилу в 30-градусный мороз, стоит у меня перед глазами, надо сказать, что архитектура могилы у мусульман отличается от таковой у христиан. Мне впилась в голову мысль: «Зачем рыть на дне могилы боковой выступ?»

Жена его – Гулька, когда меня провожала, сказала: «Ты себя береги» и на следующий день повесилась.

Что сказать, патфиз – наполнен кровью.

Понятно, что мои ближайшие друзья были малодушными, благородными. Они не смогли устоять в схватке с Жизнью.

Теперь по прошествии 30 лет, когда Седой до сих пор руководит кафедрой, я думаю: «Неужели подобные ему выступают рукой Судьбы?», «Неужели пески Времени им подвластны?»

Пусть будет пухом Земля вам, мои Други…

© Марч Илькаев, текст, 2016

© Книжный ларёк, публикация, 2016