Н. Гамильнот. Омут

ОМУТ

В ее комнате всегда звучала приглушенная музыка. Леониду нравилось бывать здесь. Мрачные тона обнимали. Атмосфера располагала к неторопливым беседам о романтизме, философии и движении планет. Диана много курила. От ее смеха по телу пробегали мурашки. Сладкие клубничные духи заставляли раздувать ноздри от удовольствия. Сидя рядом с возлюбленной на застеленной постели, Леонид осторожно брал узкие ладони в свои и произносил:

– Я буду любить тебя всегда, малышка.

– Даже если я изменюсь?

– Даже если…

Запинался. Не хотел думать о том, что есть другая Диана. Она никогда не скрывалась. Но Вербов уходил прежде, чем Диана начинала превращение. Потому что хотел, чтобы перед глазами стоял один образ: кудрявые, длинные волосы, голубые глаза, тонкие губы и ямочки на веснушчатых щеках. Хотел, чтобы в душе звучал ее переливчатый смех.

Их встречи носили сакральный характер. Они гуляли ночами, держась за руки. Смотрели метеоритные дожди. Зимой выходили на едва установившийся лед и ложились, чувствуя спинами пронизывающий холод. Легкие наполнялись морозом, а внутри расцветало счастье. Ни Леонид, ни Диана не задумывались о том, что преподнесет будущее. Мудрость – ничего не просить от жизни и наслаждаться мгновением.

Леонид не заметил, как стал послушным. Свобода теперь казалась выдумкой и сказкой. Да и зачем свобода, когда рядом такое чудо, богиня по имени Диана? Он готов был погибнуть в неумолкающем огне любви. Но ведь Диана, конечно, этого не допустит. Потому что любит его.

После того, как они съехались, началось это. Диана перестала скрываться. Теперь она оборачивалась другой, когда хотела, и ей было без разницы видит ли он, приятно ли ему наблюдать как…

…любимое лицо заостряется и покрывается перьями. Слой за слоем, слой за слоем. Из горла вырывается клекот. И сорока с горящими глазами смотрит на Леонида пуговицами жадных глаз. Клюв у сороки блестит, словно золотой…

– Любимый. Мне нужны украшения. Яркие, праздничные! Принеси, принеси, принеси. Или я улечу и найду того, кто принесет больше!

Он протягивал руки. Шептал:

– Диана, дорогая, потерпи. Я найду работу. Просто поддержи меня! Ну, что тебе стоит, малышка? Ведь я люблю тебя.

Тогда сорока взлетала на плечи Леонида и клевала мужнино лицо: вырывала куски мяса из щек, пыталась добраться до глаз, превращала в красные лоскутья уши, с корнем выдирала волосы, купала острый клюв в красной, струящейся крови.

Его тошнило. Он отмахивался, сдерживая силу. Постыдно сбегал в комнату и запирался на ключ. Открывал дверцы шкафа. Фотография становилась теплой от жара ладоней. Там, в застывшем отпечатанном прошлом, жила Диана – богиня, ради которой Леонид готов был на все.

Любимым не причиняют боли. Мысль не давала дышать всей грудью. Любимым не причиняют боли. Он вздрагивал и плакал, уткнув в сложенные лодочкой ладони исказившееся лицо.

Жизнь Вербова превратилась в ад. Ему стало страшно приходить домой. Потому что все чаще и чаще на пороге встречала не Диана, прекрасная черноволосая девушка, а злобная, яркая сорока, которая с удовольствием набрасывалась и клевала его, клевала, не оставляя живого места, превращая тело и душу в крик.

Однажды ночью, когда сорока посапывала под боком, ему нестерпимо захотелось уйти. Вербов устал от ран. Неужели он не заслуживает обычного, человеческого счастья?

С утра он собрал вещи, попрощался с сорокой и ушел, не оглядываясь.

Прошли года. Туманным осенним вечером Леонид познакомился с Вероникой – ах, волосы цвета пшеницы, ах, глаза цвета серого льда! Свобода прошептала за плечом: «вспомни…» Леонид отмахнулся и кинулся с головой в омут новых отношений.

Через две недели он понял, что за прекрасной золотоволосой маской скрывается другая Вероника. У той, другой, подвижные лапки, коричневое тельце и смертельное скорпионье жало.

Но ведь Вероника любит его! Вероника ни в чем не похожа на Диану. А любимые не причиняют боли.

…и только капелька яда на скорпионьем хвосте заставляла ежиться от нестерпимого душевного холода.

© Н. Гамильнот, текст, 2016

© Книжный ларёк, публикация, 2017