Никита Лурье. Пожар

ПОЖАР

«Миша! Надень шапку!», – только и услышал он заботливый голос матери, покидая квартиру и наспех надевая головной убор.

Первый снег ассоциировался у него с чем-то новым, происходящим в его жизни. Новое белое полотно – как чистый лист бумаги.

Выйдя на улицу, Миша огляделся по сторонам – там он увидел нескольких ребят, которые лепили снеговика.

Подойдя к ним, он спросил: «Могу я поиграть с вами?», на что самый высокий из детей рассмеялся: «Нет, чтобы делать из снега что-то интересное, нужны обе руки».

– Эй, однорукий бандит, не хочешь поиграть с нами? – крикнул старшеклассник и хулиган Гена, который двигался по направлению к нему со своим другом Толей.

Мальчишки, направлявшиеся к Мише, жили с ним по соседству. Поэтому, выходя из квартиры, он всегда торопился.

*  *  *

Свое прозвище Миша получил пару лет назад, когда перебегая через дорогу в школу, попал под машину, и в результате столкновения левую руку мальчика пришлось ампутировать.

Родители очень сильно переживали за своего ребенка. Мать в слезах носилась по всей больнице за каталкой, на которой Мишу везли в операционную. Отец общался с врачами, выяснял, какие последствия аварии грозили его сыну.

*  *  *

Миша побежал, Гена и Толик рванули за ним, ноги у мальчика были в порядке, поэтому ему удавалось сохранять дистанцию. Когда он проносился мимо людей, то и дело взывал о помощи, просил остановить мальчишек, бежавших за ним, но люди были безучастны к его просьбам. Миша всё также бежал, в надежде оторваться от преследователей, а когда свернул в переулок, не пробежав еще метров десять, заметил, что впереди тупик. Развернувшись, он понял, что бежать некуда – его преследователи стояли у него на пути. Будь у мальчика две руки, он мог бы перелезть через небольшой забор, закрывающий переулок, но нет, в таком состоянии, как сейчас, он не мог этого сделать.

– Ну вот ты и попался! – засмеялся Гена и ударил Мишу ногой в живот. Мальчик попятился назад, тогда Толик, подошедший сзади, дал ему пинка. И хотя в переулке было пусто, у выхода из него постоянно сновали люди. На крики о помощи никто не откликнулся.

*  *  *

Домой Миша вернулся поздно, весь в синяках и ссадинах. Заметив это, мать спросила:

– Сынок, что с тобой произошло?

– Всё нормально, просто упал и не смог удержаться на санях, когда катался с ребятами, – устало ответил ребенок. Он не хотел рассказывать родителям о том, как над ним издеваются соседские мальчишки.

Мать давно подозревала, что с Мишей что-то происходит, но он никогда не жаловался – то ли не хотел ее тревожить, то ли у него апатия.

Потеря руки для несформировавшегося человека – равноценна потере дальнейших жизненных целей, однако, кто-то находит силы двигаться дальше, а кто-то теряет надежду на то, что жизнь вернется в прежнее русло.

*  *  *

– Дорогой, мы с отцом уедем в командировку на пару дней. Ты достаточно взрослый, чтобы остаться ненадолго одному, – с печалью в голосе произносила мать.

– Я справлюсь, мам, не переживай! – уверял Миша свою маму.

Слезившиеся глаза его матери выдавали искреннее беспокойство за сына, но работа требовала иногда закрывать глаза на мелкие семейные неурядицы. Тем более, скоро они купят большой дом в другом, более приличном районе, и Мише больше не придется находиться под «прицелом» осуждающих взглядов соседей.

– Может мне стоит попросить кого-нибудь присмотреть за тобой? – в сердцах спросила мама.

– Я взрослый, мам, ни о чем не волнуйся! – Миша был настроен решительно.

– Будь умницей, сын! – появившийся в дверях отец подошел и погладил мальчика по голове, сунув ему в карман немного наличных денег на карманные расходы.

*  *  *

Когда родители уехали, Миша включил телевизор, диктор что-то рассказывал о сельском хозяйстве.

Мальчик очень любил смотреть новости, он сопереживал людям, когда рассказывали о чужом горе, радовался, когда говорили о праздниках и достижениях, с интересом наблюдал за научными тенденциями, сам не зная почему.

*  *  *

Вечером этого же дня Миша вышел в коридор, услышав раздающиеся оттуда странные звуки. Едва оказался в коридоре, как в лицо ударил жар, дым выедал глаза, люди выходили из квартир и бежали вниз. Миша вернулся в квартиру, у него ушло три минуты на сбор необходимых вещей и создание ватно-марлевой повязки, как его учили на уроках ОБЖ.

Выбежав на лестничную клетку, он уже было собрался спускаться вниз, как в квартире по соседству услышал сдавленные звуки с просьбой о помощи. Голос показался знакомым. Он узнал его, это был Гена, который всегда издевался над ним.

Прошло секунд десять, которые длились словно вечность, пока новый горячий порыв дыма не ударил в лицо Мише.

Он заметил, что дверь заблокирована снаружи куском упавшего обломка.

Одной-единственной рукой ребенок схватился за этот кусок доски и потянул на себя. Обломок был легким, но очень обжигающим – боль пронзила единственную руку мальчика. Он понимал, что рискует единственной рукой, чтобы спасти своего обидчика.

*  *  *

Они с Геной лежали в прохладном сугробе.

– Ты знаешь, а ведь мой лучший друг, паскуда, лучший друг, бросил меня! – Гена бил кулаком по сугробу, после чего продолжил: – Прости меня, Миша, я виноват перед тобой! – по его щекам градом катились слезы.

Мише было всё равно. Сейчас его внимание занимала лишь обожженная рука.

© Никита Лурье, текст, 2017

© Книжный ларёк, публикация, 2017